На главную ‹ Жизнь во Христе ‹ О браке ‹ О размолвках в семье
О размолвках в семье. На вопросы отвечает протоиерей Максим Козлов
В жизни каждой семьи есть трудные периоды, когда кажется, что у вас с мужем (женой) ничего общего не осталось. Как побороть в себе это чувство?
Такие периоды — почти неизбежное испытание, посещающее фактически каждую семью или большинство семей. И как при любом испытании и искушении, главное здесь — не дать себе руководствоваться сиюминутным эмоциональным переживанием ситуации. У человека есть воля, разум и душа, поэтому когда одно дает слабину, может помочь другое.
И когда эмоциональное восприятие жизни приводит к сбоям, на то человеку и дан разум, чтобы понять, что это искушение, и чтобы памятовать, в чем состоит исполнение правды и заповедей Божиих о семейных узах, на то и дана воля, чтобы побудить себя с христианской любовью отнестись к своему супругу или супруге. Если сделать это, то не будет слишком долгим период беспросветности, когда никакой радости нет, а есть лишь мнимая уверенность в том, что отныне уж придется только терпеть и мучиться. Не будет так всю жизнь, если разумно и мужественно следовать словам апостола Павла: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор. 13,4-7).
Многие считают, что ссора неизбежно присуща семейной жизни.
Да нет, конечно. И со временем нужно прийти к тому, чтобы ссор не было вообще. Ссоры, раздражение, какие-то недоумения — через это проходит каждая семья, но считать, что так и должно быть и что это будет сопровождать нас всю семейную жизнь, совершенно неправильно. Тем более примириться с этим и уверять себя, что никуда от этого не денешься. Да нет же. На то и есть семья, чтобы учиться друг друга любить, а где-то и притираться друг к другу. В тех же бытовых вещах — к примеру, муж не чистит ботинки, и первый год совместной жизни даже эти его нечищенные ботинки очень нравятся. Увидишь их — и сердце пляшет. Потом через два года — тебе это просто все равно, а через пять лет начинает безумно раздражать, вплоть до ссор. Пока ты не научишься эти ботинки потихонечку чистить и ставить в уголок. И делаешь так не потому, что считаешь — и хорошо, что муж не чистит обувь, а потому, что эту его слабость и лень покрываешь любовью. Конечно, к такому нужно прийти. Но это становится возможным, если ты уверен, что возникший период внутрисемейных раздражений должно преодолеть и что он преодолим.
Если и муж, и жена открыты ко всему, невероятно витальны, жизнелюбивы — как говорится, энергетика, бьющая через край, и в свое супружество вносят неизбывную радость, то, с точки зрения понятия христианского креста, такие отношения правомерны, то есть не уводят ли они от пути спасения?
Так ведь это просто конституция человека, свойство характера. И само по себе это не хорошо и не плохо. Если таковые качества характера обращаются внутрь самого человека, на его духовное, интеллектуальное возрастание как личности, то это одна ситуация. А если все это ограничивается общественной активностью, то это другая ситуация, приветствовать которую нет никакого резона. В этой связи можно вспомнить евангельские слова: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 21). Поэтому если все это жизнелюбие, вся эта внутренняя жизненная сила относятся только к земной жизни, к ее, не важно — комфортному или просто деятельному устроению или переустроению, то земной жизнью все это и ограничивается. И сами по себе многие знания, многие земные начинания человека, многое увиденное им не приблизят его к Царствию Небесному.
Семейный крест — что это такое?
В семье радости неразрывно связаны со скорбями. Кроме того, каждый член брачного союза должен ограничить себя ради другого. А всякое самоограничение ради Бога или ради ближнего, всякий отказ от своеволия — самое трудное, что человеку по жизни дается. Мы стремимся устраивать свою жизнь по своему усмотрению. Но даже народная мудрость гласит: не так живи, как хочется. И вот семейная жизнь, по большей части, приводит нас к 'тому, что нам приходится жить, по крайней мере, не вполне так, как мы хотим. И главное здесь — воспринять это без ропота, не обвиняя тех, кто рядом с нами, тем более Бога в наших непростых жизненных обстоятельствах. Это и есть то несение семейного креста, которое является неотъемлемой частью жизненного пути христианина.
Что делать если ты разлюбил(а) свою избранни-цу(-ка)?
Если разлюбил(а) до того, как вступить в брак, то сохранить достоинство отношений и в любом случае постараться расстаться так, чтобы это было максимально безболезненно для другого, кто, быть может, по-прежнему питает к тебе серьезные чувства, или, же плавно перевести эти отношения на уровень дружеских, которые возможны и хороши между людьми, пребывающими в ограде церковной, но которые не подразумевают создание семьи. Если же такой вопрос ставится по отношению к семейной жизни, то нужно самого себя переспросить: а что значит «разлюбил»? Что сердце не бьется, когда ты подходишь к двери квартиры? Что когда видишь еще совсем недавно любимое лицо, теплая волна больше не подымается в груди? И что, напротив, когда он (она) почесывает в затылке или завязывает платок почти прямо на глаза, тебя это стало раздражать? Во-первых, допустимо ли для христианина позволять себе определять свое отношение к людям, в том числе и к самым близким, только на уровне таких душевно-физиологических проявлений? А во-вторых, всем известно, что в жизни каждой семьи бывают периоды, когда безраздельные устремления одного супруга к другому как бы отступают и когда требуется истинный подвиг любви. Я буду относиться к нему (к ней) так же, даже также особенно смотреть, как и тогда, когда мне это давалось даром, без каких-то специальных побуждений. Это как общий закон духовной жизни. Скажем, человек пришел в церковь, и ему на какой-то период все дается даром: ему легко молиться, он сразу же проходит большой этап своего становления и возрастания, а через какое-то время, чтобы побудить себя на молитву, чтобы поститься, жить по-христиански, нужно уже прилагать большие усилия. Так и в браке: сначала нечто дается тебе даром. Но потом наступает период, когда тебе ради того, чтобы сохранить освященный Церковью союз, нужно трудиться. С собой справляться. Собственное раздражение не выпускать наружу. Собственную холодность преодолевать усилием и не разрешать себе засиживаться на работе как бы под видом профессиональной необходимости, а на самом деле потому, что домой не очень хочется идти. Или вдруг вспомнить, что давно не встречался со старыми друзьями — и не потому, что это тебе сейчас так необходимо, а потому, что дома та же жена и те же дети, которые уже изрядно надоели. Вот если к тому, что происходит в твоей душе, отнестись сознательно, то этот период семейной жизни не станет окончательным, и Господь поможет потом тебе пережить новое приятие того единственного человека — мужа (жены), с которым ты столько лет рядом, и даже пережить как бы новую встречу с ним. Непременно поможет, и каждая настоящая семья это знает.
Но если ты, будучи венчанным, влюбился в другого человека, и нет возможности избежать общения с ним, скажем, вы вместе работаете или он твой сосед по даче или твой родственник, и ты постоянно видишься с тем, кто кажется тебе духовно близким, в таком случае как бороться с самим собой?
Ну что тут скажешь? Руку жги на свечке, а ничего себе не разрешай. Ведь нравственный закон, христианский, Божий, абсолютно нерелятивен. И в данном случае нет ситуаций, в которых можно было бы себя оправдать как бы в порядке исключения. Нельзя сказать: я разрешаю себе этого человека любить, потому что муж мой такой грубый и неделикатный и у нас с ним нет никакого духовного единства. А вот Василий, он и христианин, и душа у него тонкая, и мы с ним во всем совпадаем, и все мнения у нас едины, поэтому как же я могу его не любить? И такое разрешение (даже при сохранении благопристойности внутрисемейных отношений) есть все равно неверность и в итоге подспудное подтачивание семейного союза. Конечно, неверность неверности рознь. Взять да переспать с этим духовно близким и тонким человеком не то же самое, что разрешать себе услаждаться помыслами о нем. Но и то и другое есть грех прелюбодеяния, только душевного или всецелого. И по-другому относиться к этому нельзя. Иной раз для того, чтобы с грехами правильнее бороться, нужно вещи называть своими именами. Не именовать этот грех любовью и устремленностью к некоему человеку на стороне, а мужественно называть прелюбодейной страстью то, что ею на самом деле и является. А как назовем вещи своими именами, так проще будет с этой страстью бороться.
Как вести себя, если твой супруг чудовищно, неоправданно ревнует ?
Во-первых, понять, что это твой крест. Когда ты выбирал этого человека, наверное, некоторые посылы к неоправданной ревности можно уже было в нем увидеть, потому что редко это развивается вот так, вдруг, но тогда это скорее нравилось: вот он (она) как ко мне относится, как любит! Поэтому нужно быть готовым ответить за собственный выбор и за свои поступки. Никто насильно тебя за этого человека замуж не выдавал (или жениться не заставлял). Другое дело стремиться не давать поводов к ревности: если супруг хочет, чтобы вы не задерживались на работе, ну так не задерживайтесь без нужды, если хочет, чтобы свой досуг в основном проводили вместе, то найдите такую возможность. Ведь все это куда лучше, чем равнодушное отдаление друг от друга — нет мужа сегодня вечером, ну и ладно, ключ у него есть, квартиру откроет; жена к подруге поехала, вернется утром, ну хорошо, а муж у приятеля заночует. Стоит подумать о том, какая ситуация в семейной жизни хуже, и станет понятно, что неизмеримо страшнее, кризиснее, греховнее — вторая. Так что не такая уж это страшная коллизия, если тебя ревнуют.
Пытаться ли сохранить семью, если один из супругов узнал, что другой полюбил кого-то еще?
Сначала давайте снизим пафос: не полюбил другого, а изменил с другим. И даже если говорятся слова о непреодолимом влечении к этому человеку, в любом случае это прелюбодеяние. Именно так это и нужно называть и уходить от слов о любви, о нахождении другого — духовно и телесно близкого человека. Что касается супруга, которому изменили, то он стоит перед выбором. Если не может простить и покрыть все любовью, то у него есть Самим Господом данное право на развод, о чем сказано в Евангелии. Если же может, то надо пытаться воссоздать семью даже после такого тяжкого падения того, кто стал ближайшим спутником жизни. Но непременно за одним исключением — нельзя поощрять его жить на два дома и ждать и терпеть, когда тот образумится и вернется. С точки зрения христианской этики, это никак недопустимо, вплоть до окончательного расставания.
Если же речь идет о другой ситуации, когда мы замечаем некое увлечение нашего спутника жизни другим человеком, хотя он пытается побороть свое чувство, и о нарушении нравственного закона пока говорить не приходится, то здесь нашим долгом будет молиться, терпеть, стараться помочь тому, кто рядом с нами, опомниться, осознать, где его дом, семья. И не словами, и ни в коем случае не укорами, а, быть может, более всего тем, что самому вглядеться в себя и задуматься: ну что ж такого недодано-то было мной? Почему так получается, что у любимого мной и когда-то любившего меня человека возникла эта возможность смотреть по сторонам, так что в результате взор его упал на кого-то, кто показался ему ближе? Стоит осознать: нет ли тут моей вины, моей ответственности за то, что такое произошло? И осознав это, нужно всеми силами стремиться сохранить семью и то благословение Таинства браковенчания, которое было когда-то дано.
Как быть оставленной жене, когда ее муж, с которым она прожила много лет, уходит к другой молодой женщине?
Вопрос — что тут делать? Силком-то не удержишь. Седина в бороду, бес в ребро. В советское время в партком жаловались.
Жене кажется это ужасно несправедливым, мол, она отдала мужу свои лучшие годы. Такого рода самооценка, типичная для мирской жизни, может ли считаться по-христиански правомерной?
Начнем с того, что эта «несправедливость» воспринимается нами только тогда, когда мы ее видим по отношению к себе. Мы вроде бы знаем, что в жизни бывают всякого рода «несправедливости», что кто-то умирает молодым, кого-то болезни постигают, кто-то добродетелен, но несчастен, И умом мы понимаем, что этот мир во зле лежит, и грех в нем в значительной мере господствует, и от этого никуда не деться. Но когда нас это лично начинает касаться, мы забываем правду Иова, говорившего: «Бог дал, Бог взял, да будет имя Господне благословенно!» (Иов. 1, 21), и начинаем требовать к себе правды «наемника» — ну я же заработал! Однако тут надо себя честно спросить: я для того был в Церкви, чтобы в моей жизни все было благополучно? И разве в Евангелии написано: будете благочестивы, и вам дастся квартира, .машина, верный муж, трое детей, красивые внуки. Нигде Господь этого в Евангелии не говорит, и никто из нас в этом отношении не должен обманываться. Христос сказал нам: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16, 33). И еще Он сказал, что идущие за Ним будут иметь в себе «радость... совершенную» (Ин. 17, 13). Но это другая, не житейская радость. А никакой гарантии, никакого благополучия ни в чем здесь, на земле, нам Господь не дает. Вот не дает. И может быть (тут уж каждый должен себе сам сказать), нам попускаются те или иные испытания или искушения, когда мы, при всей видимости церковного благочестия, начинаем с чем-то земным слишком соединять свое сердце. Хорошо быть благочестивым, когда все остальное нормально. И как бы нам дойти до конца земного пути, до Царствия Небесного без особенных преткновений, чтобы у нас и здесь все хорошо было? Но ведь не попускает такого Господь, и надо это принимать. И это то, что от нашей веры должно быть неотделимо. И так, чтобы к Небу не вопиять.
А что касается отношения к изменившему супругу, то тут уж — если сможете простить и принять, когда дурь сойдет, то, безусловно, это станет вашей духовной победой. Не сможете? Ну что ж... Но Господь говорит о том, что брак нерасторжим, кроме одной вины — «вины прелюбодеяния», однако не выдвигает развод как непременное требование для христианина или христианки. Так что решения тут могут быть разными. Одного только не должно быть ни при каких условиях — когда жена, и мучаясь, и переживая, зная, что у ее мужа есть молодая любовница, начинает разводить руками: ну что же я могу поделать, будем теперь как-то так жить. И при этом на уровне иногда сознательном, иногда бессознательном имеется в виду: мол, я от него в жизни еще и материально завишу, и хотя любви-то его, конечно, уже больше нет, но он теперь передо мной будет чувствовать себя виноватым, и одно, второе, пятое, десятое я от него для себя и для наших детей, несомненно, могу теперь потребовать. И вот такого рода потакания ко греху, примирения со грехом — когда мужу, как бы негласно, закрывая на это глаза, разрешается жить на два дома — не должно быть никоим образом. Нельзя знать, что твой муж грешит, и делать вид, что это тебя не касается.
Надо ли православной христианке, имеющей детей, стараться все претерпевать, если ее муж на протяжении многих лет постоянно изменяет ей с разными женщинами?
Совершенно очевидно, что устойчивости в верности жене у этого мужчины нет, как нет и желания в стяжании этой добродетели. То, о чем молится человек, чего действительно желает, Господь ему подает, как бы он до этого сильно не грешил той или иной страстью. А если не молится и не желает и только делает вид, то он потом руками разводит и говорит: ничего с собой поделать не могу: вот такой я сладострастник и чревоугодник, мне одной женщины мало. Иметь перед глазами взрослеющих детей образ отца-блудника, который, чуть у него засвербит в одном месте, сразу за угол бегает, крайне неполезно для их пути ко спасению. И возраст супруга, увы, ничего не исправляет. Не зря про таких говорят: «Седина в бороду, бес в ребро». Есть блудники, которые до старости своей прелюбодействуют. Поэтому жене такого мужа нужно принимать решение, исходя из пользы для детской души. Лучше жить с одной скорбящей, но старающейся быть христианкой матерью, чем вместе со смертно согрешающим отцом.
В каком соотношении находятся нынешние церковные постановления о разводе с евангельскими словами: «кто разведется с женой своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует» (Мф. 19, 9)?
Есть и другие места в Евангелии, где Господь говорит о недопустимости развода, кроме вины прелюбодеяния. В истории Церкви эти слова Спасителя в разные века и в разных странах давали основания Святым Отцам и тем, кто определял правила церковной жизни, упразднять брак, предельной мерой которого являлась вина прелюбодеяния. В Постановлениях Поместного Собора 1917 — 1918 годов также указывался ряд случаев, в которых первый супруг мог быть свободен от уз брачного союза, если второй, скажем, побуждал его к каким-то непотребствам или обнаруживались какие-то недуги, связанные со скверным образом жизни, или тот совершил тяжкое преступление, за которое подвергся лишению прав состояния и многолетней каторге. В нынешнее время Синодальное постановление имеет в виду еще и некоторые иные ситуации, которые, увы, сегодня часто случаются. Речь идет о людях, венчающихся без веры. Потом один из них приходит в ограду Церкви; а второй уходит «на страну далече» и начинает вести такой образ жизни, который никак не поддерживает единство брачного союза. Понятно, что возложить такое тяжкое бремя на, возможно, еще молодого, но оставленного супруга или супругу было бы недобро с точки зрения главной цели пастырского церковного душепопечения — ведению души ко спасению и к жизни во Христе. Думается, этим прежде всего и руководствовались иерархи нашей Церкви, принимая это постановление.
Есть ли противоречие между словами Священного Писания «жене не разводиться с мужем, если же разведется, то должна оставаться безбрачною» (1 Кор. 7, 10) и «всякий, женящийся на разведенной с мужем, прелюбодействует» (Лк. 16, 18) и тем, что в определенных случаях Церковь разрешает развод? Не способствует ли это прелюбодеянию?
Если честно пытаться понять, нет ли здесь, как и в других местах Священного Писания, каких-то противоречий, необходимо приводить евангельские цитаты добросовестно, ибо в той же Нагорной проповеди Господь говорит о том, что, в отличие от закона Моисеева, достаточно свободно разрешавшего иудеям развод (то же и у мусульман), христианам не должно разводиться, кроме вины прелюбодеяния: «Кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует» (Мф. 19, 9). Последнее же основание приводится Спасителем как достаточное для того, чтобы у пострадавшей стороны было право просить развода и создать другую, освященную Церковью семью.
Спаситель прежде всего устанавливает принцип единобрачия как внутреннюю норму жизни христианской семьи. Но Его слова не могут потакать злому, греховному в человеке, ибо это слова Сына Божия. Значит, вина прелюбодеяния по самой своей природе такова, что она разрушает брак. Таинство покаяния восстанавливает человека как члена Тела Христова, Церкви, в которой он когда-то был рожден в Таинстве крещения. Но в случае отсутствия такого покаяния нет как пребывания согрешающего в Церкви, так и подлинного сохранения брака.
Исходя именно из такого понимания слов Спасителя, Церковь уже с первых веков своего бытия признавала иные человеческие грехи и немощи, которые, по сути, точно так же разрушали брак, как и прелюбодеяние, основанием для возможного развода. К примеру, грех убийства (ведь невозможно жить вместе с убийцей), грех тягчайших государственных преступлений, грех побуждения супруга или супруги к скверным, прелюбодейным поступкам, в более новое время грех таких заболеваний, которые проистекают лишь из недолжного поведения в родовой сфере. Так сформировался тот перечень оснований для развода, которые записаны в каноническом кодексе нашей Церкви и которые в последний раз были перечислены конкретно в «Основах социальной концепции».
Вместе с тем мы знаем, что сегодня де-факто разводы осуществляются, или, точнее, санкционируются, и по не столь основательным причинам, и человек, даже венчанный, но получивший гражданский развод, обращаясь в то или иное епархиальное управление, может получить снятие церковного благословения на брак при предоставлении более или менее вразумительного объяснения происшедшего с ним. Но это не отказ Церкви от принципа, сформулированного Спасителем, а отказ от соблазнительной и неполезной в наше время процедуры церковного бракоразводного процесса. Если сейчас ввести такие процессы и начать выяснять, кто виноват, кто не виноват, кто совершил прелюбодеяние, кто был честен, то к доброму это не приведет. Вспомним, что даже в XIX веке, в еще относительно церковном обществе это приводило к огромному количеству злоупотреблений, а уж теперь-то будет поводом для постоянных соблазнов и насмешек над Церковью со стороны мирских людей. Поэтому совершенно правомерно, что Церковь устраняется от ведения такого рода бракоразводных процессов, однако вместе с тем, безусловно, не скрывает от разводящихся того, что, хотя развод и был внешним образом санкционирован, если нет тех оснований, которые указаны в Евангелии, то вступление в новый брак не обойдется без скорбей. И даже если милосердие Божие, неотделимое от праведности Божией, не вовсе покинет вновь созданный людьми союз, то и отмахнуться от бывшего брачного союза, который как бы по мирским меркам не сложился — мол, этого как бы и не было в моей жизни, — человек не имеет права. И нужно быть готовым к тому, что придется отвечать за то, что в этом случае он поступил не по евангельским заповедям.
Каковы те причины, по которым сегодня Церковь допускает возможность развода для венчанных супругов?
Первая и главная причина как основание для развода указана в Евангелии, когда Господь в Нагорной проповеди говорит о нерасторжимости брачного союза, кроме вины прелюбодеяния. То есть такого искажения брака, после которого можно говорить о том, что, по сути дела, он как единство двух людей перед Богом перестает существовать. Ибо церковный развод — это не санкция супругам расстаться, это констатация того, что их брак уже перестал существовать как такое единство, которое перед Богом в Церкви может быть освящено. И Церковь об этом свидетельствует: да, это трагедия, это беда, но этого больше нет. Грех прелюбодеяния разрушает брак или искажает его настолько, что он может быть скорее не сохранен, а воссоздан. Воссоздан покаянием, которое приносит согрешивший, и прощением, которое дарует невиновный в этом грехе. И речь здесь идет не о сохранении, а именно о воссоздании, о возрождении, о новом строительстве семьи. Каждый, кто испытал такое несчастье, по опыту знает, что после прелюбодеяния одного из супругов приходится заново восстанавливать и скреплять все истончившиеся или порванные ниточки отношений. И это становится возможным, если только есть действительная готовность простить. Но если прощение невозможно, то по церковным канонам невиновному супругу дается право вступления в другой законный брак.
В исторической жизни Церкви был расширен круг оснований для развода, но это исходило из того же самого принципа, то есть присоединение к прелюбодеянию такого рода грехов, которые, по сути дела, также делают брак реально несуществующим. И в Византии, и потом на Руси, и в более близкое нам время — на Церковном Поместном Соборе 1917-1918 годов, а затем — на юбилейном Соборе 2000 года — были перечислены причины, по которым допускается расторжение церковного брака. Собственно, достаточно будет упомянуть два последних церковных постановления. Итак, на Соборе 1917-1918 годов говорится, что, кроме прелюбодеяния или вступления одной из сторон в новый гражданский брак, основанием для развода считается:
Отпадение одного из супругов от Православия. То есть в том случае, если он был верующим христианином, но после некоего внутреннего кризиса ушел или в другую веру (скажем, в какую-нибудь секту: к мормонам, к иеговистам, в московскую церковь Христа — и стал практикующим ее адептом, тем более в нехристианскую религию — к тем же кришнаитам) или просто стал воинствующим атеистом, то понятно, что такого рода отпадение делает невозможным церковный брак, и невиновной стороне дает право на развод.
Неспособность к брачному сожитию одного из супругов либо как следствие врожденных противоестественных телесных пороков одного из супругов, либо как следствие намеренного самокалечения, (бывшее до брака. Скажем, вступая в брак, жених или невеста по какому-то безответственному недомыслию сокрыли, что неспособны к нормальной брачной жизни. В таком случае, конечно же, второй супруг свободен от брачных обязательств. До революции была целая секта скопцов, да и сейчас есть некоторые нехристианские культы, также допускающие какие-то самокалечения, самооскопления. И ясное дело, если один из супругов впал в такое катастрофическое заблуждение, в такую ересь, то он просто по определению не может быть нормальным членом семьи.
Заболевание проказой, поскольку эта болезнь поставляет человека вне всех социальных возможностей в силу необходимости его полной и пожизненной изоляции. Поэтому считать другого супруга связанным узами брака с тем, кто все равно будет оторван от него навсегда (я не имею в виду возможность материального попечения и окормления), Церковь также не считает необходимым.
Заболевание сифилисом, ведь в девяноста девяти случаях из ста, если не в девятьсот девяносто девяти из тысячи, ответственность за это лежит на самом заболевшем и не связана со случайными факторами.
Длительное и безвестное отсутствие кого-то из супругов, который уехал неизвестно куда, бросил свою семью, и о нем нет никаких вестей.
Или многолетнее отсутствие мужа, не вернувшегося с войны, когда уже истекли те естественные сроки ожидания, по которым можно надеяться на то, что он жив и вернется. Однако это только право на развод, но не обязанность. То есть это не значит, что вдова, ожидающая своего не вернувшегося с войны мужа, неправо поступит, если останется ему верной до конца. Конечно, она выше поступит. Но просто Церковь не связывает ее такого рода обязательствами на всю жизнь, тем более, если ей на ее жизненном пути еще встретится достойный человек.
Осуждение мужа или жены к наказанию, соединенное с лишением всех прав состояния. Это дореволюционная норма судебного приговора, которая применялась к самым тяжким преступникам, скажем, к убийцам или к покушавшимся на жизнь Государя. Понятно, что в наше время Церковь не считает жену серийного убийцы, о преступлениях которого она ничего не знала, связанной с ним узами брака, Церковь также не может возлагать на нее такие бремена.
Посягательство на жизнь и здоровье либо супруги (супруга), либо детей — что сейчас происходит, как правило, в состоянии алкогольной или наркотической зависимости, когда человек впадает в некое неадекватное состояние и представляет угрозу для жизни близких. Конечно же, считать, что несчастная супруга такого наркомана должна претерпеть oт него даже и убиение, когда он накурился очередного наркотика, в том числе, быть может, еще и детей, было бы противно самому смыслу любви как закону церковной жизни.
Снохачество и сводничество, то есть побуждение супруга к непотребным связям с другими лицами. (Кстати, под эту категорию подпадают и все участвующие в экстракорпоральном оплодотворении на стороне, даже несмотря на то, что элемент полового удовольствия здесь исключен.)
Извлечение выгод из непотребств супруга (супруги). То есть такого рода аномальные ситуации, которые, к сожалению, сегодня имеют место, когда, скажем, муж побуждает свою жену к заведомо недоброй жизни и при этом извлекает для себя какую-то материальную выгоду.
Неизлечимая тяжелая душевная болезнь, которая делает человека абсолютно и на всю жизнь неадекватным.
Злонамеренное оставление одного супруга другим, к примеру, когда жена говорит мужу: живи-ка ты сам, как хочешь, у меня теперь своя жизнь, не лезь ко мне, как хочешь, так и обретайся. И выгоняет его из квартиры. Разумеется, это также является основанием для развода.
В настоящее время Собором 2000 года этот перечень оснований к расторжению брака дополнился такими причинами, как заболевание СПИДом (основания здесь такие же, какие и при заболевании сифилисом), как медицински засвидетельствованный хронический алкоголизм и наркомания; как совершение женой аборта при несогласии мужа, увы, вошедшее в жизнь нашего Отечества скорее уже в XX столетии. То есть в том случае, если муж прилагал все возможные усилия к тому, чтобы не допустить убийства младенца во чреве матери, но она, вопреки всему, на это пошла, тогда понятно, что нравственное сознание мужа-христианина может противиться тому, чтобы и дальше жить с женщиной-детоубийцей.
Однако когда нет причин для развода мужа и жены, указанных в постановлении Синода, ни измен, ни каких-то патологических отклонений, но семья из так называемых деструктивных, то до какого момента православному человеку необходимо пытаться наладить ее одному, так как уже давно отсутствуют обоюдные усилия хотя бы что-то доброе в супружеских отношениях восстановить?
Вообще-то иных оснований для развода, кроме тех, которые перечислены, в частности, в «Основах социальной концепции» нашей Церкви, предложить нельзя. Ведь нельзя до бесконечности расширять этот список, даже исходя из сочувствия к страждущей части семейного союза. Потому что в конечных последствиях такая логика приводит к тому, что оказываются условными все венчальные обеты и все внутренние обязательства супругов по отношению друг к другу. Иными словами, если в семье нравственно или житейски очень тяжело, то можно и скинуть с себя это бремя. Дать разрешение на это означает, что неминуемо, в очень коротком историческом промежутке, мы придем к тому, к чему пришло большинство протестантов, у которых уже моногамия не считается исходной нормой, и разводы совершаются так же, как в светском государстве — фактически по желанию людей. Да, с мирской точки зрения, будет видеться бессмысленным мороком, а то и трагедией жизнь с рефлексирующим неудачником, с деградирующим, пусть и тихо, попивающим и угасающим человеком, со стервой-женой или с женой-невротичкой, выпивающей все силы и соки и абсолютно неблагодарной волокущему воз семейных невзгод мужу. Но христианин должен стараться не забывать о том, что все в этой жизни должно рассматривать с точки зрения Горнего мира, и что скорби, которые человек здесь несет и которые, быть может, неразрешимы в земном бытии, для вечности имеют значение. И ведь в иных областях нашего бытия тоже, казалось бы, много скорбей, суть которые рассудок наш не разумеет, но для христианина нет бессмысленных страданий при разумении их глазами веры. Так и в семейной жизни: каждый терпящий такого рода обстояния должен помнить слова Христа Спасителя о том, что «претерпевший же до конца спасется» (Мф. 10, 22).
Нужно ли поддерживать брак, если супруги венчаны, но один из них пришел к православной вере, а другой занимается еретическими оккультными учениями и навязывает их детям?
В данном случае можно провести некую аналогию с тем, что уже было в церковной жизни. В XIX столетии по законам Российской империи, которые, естественно, ориентировались на законы Церкви, если один из членов семьи обращался в Православие из инославия, то брак его с другим членом супружеского союза, который не становился христианином, мог быть расторгнут. Это происходило тогда, когда инославный член супружеского союза или нехристианин продолжал коснеть в своем заблуждении, активно воздействуя на детей и на другого супруга, побуждая их к отказу от света Христовой истины. Возвращаясь к сегодняшнему дню, если трагическое закоснение одного из супругов так велико, что он предался оккультным наукам, то второй супруг вправе требовать развод. Впрочем, всегда лучше не поспешать. Если есть возможность, можно какое-то время пожить отдельно, оберегая детей от дурного воздействия. Как знать, может быть, эта разлука разбудит благой помысел в сердце заблуждающегося супруга, и он откажется от всех обманов и фантазий, в которых ныне пребывает, с новой силой оценив, как важна для него детская улыбка и как на самом деле дорог ему его спутник жизни.
Может ли православная женщина развестись с неправославным мужем, или тем самым она лишает его поддержки?
Ответ на этот вопрос нужно рассматривать применительно к двум ситуациям.
Первая — это когда два человека были неверующими, а потом один из них пришел к вере и стал православным и, соответственно, отношение к браку, к воспитанию детей, к семье у него уже иное. Если же второй супруг против исповедания православной веры и на протяжении нескольких лет запрещает ходить в храм, причащать детей и в особенности препятствует их воцерковлению, то в таком случае христианин имеет право ставить вопрос о разводе. Таковое расторжение брака признается Церковью законным. Оно признавалось законным и в синодальную эпоху в императорской России. Когда кто-либо из иноверцев обращался к Православию, а второй супруг оставался принадлежащим к своей конфессии, то ставший православным, в случае воспрепятствия ему, также имел право на развод.
Другое дело, если человек, будучи уже православным, сознательно, надеясь на свои силы, на силу своего чувства, сочетался браком с неверующим. В таком случае канонически и просто нравственно недопустимо или крайне сомнительно добиваться ему развода на том основании, что второй супруг, несмотря на все усилия, не приходит в Церковь.
Надо ли молиться за мужа (жену) после развода?
Можно и нужно в случае, если душа не покойна совершенно, то есть нет такого восприятия первого мужа или первой жены, как одного (одной) из всего остального бесчисленного множества людей, которые вокруг, но молиться за того, кто был твоим спутником жизни, не беря на себя никаких особенных правил, никак не выделяя особенно. Ведь здесь всегда есть некоторая остаточная опасность, если и не на уровне какого-то нового переигрывания жизни, то, безусловно, некоторого эмоционального или духовного откола от того, кто теперь является твоим спутником жизни.
Если молодой человек полюбил замужнюю женщину, да еще с ребенком, которая отвечает взаимностью, имеет ли он право молиться о воссоединении с ней?
Здесь нужно молиться о том, чтобы Господь отнял от него и от нее эту страсть. Еще бывает полезно называть вещи своими именами, например, страстное прилепление к чужой жене — грехом прелюбодеяния, а не любовью.
Можно ли иметь какие-то отношения с человеком, который формально является мужем своей жены, а фактически нет, и планирует развестись?
Ну что здесь сказать? Если и будет создана семья с человеком, первый брак которого распался, то христианину или христианке должно помнить как непреложное: не вы должны быть причиной окончательного распадения этого брака. Тем более, что данная ситуация может быть описана и несколько по-другому: да, семья переживает кризис, да, сейчас отношения, во многом формальные, тяжелые, напоминающие коммунальную квартиру. Но, может быть, если бы не встретил этот «формальный» муж женщины, которая все способна понять, внимательно выслушать и, конечно, на сегодняшний день не имеет никаких плотских устремлений и не вносит в отношения с ним никакой нечистоты, но так исполнена любви, милосердия и такта — совсем не то, что его бывшая жена, нынешняя соседка по коммунальной квартире, то, глядишь, он укрепился бы, нашел в себе силы и дальше нести крест своей непростой семейной жизни и не переживал бы из-за каждодневного сравнения понимающей, деликатной, милой, которая увидела в нем глубокого и искреннего человека, и той мымры, которая ждет его дома с очередными претензиями. И надо изо всех сил стараться не оказаться в роли этой деликатной и понимающей. И это то, над чем стоит задуматься православной христианке, оказавшейся в подобной ситуации. Впрочем, православному христианину — не меньше.
Не является ли вступление в брак с разведенным и уже единожды венчанным человеком прелюбодеянием?
Безусловно, нормой христианского отношения к семье мыслится брак мужчины и женщины — один и на всю жизнь. Сами слова апостола Павла, уподобляющие брачный союз союзу Христа и Церкви, задают исключительно высокую планку семейной жизни. В православной традиции брак мыслится простирающимся не только на земную жизнь, но и на жизнь будущего века.
Поэтому предполагая возможность супружеского союза с разведенным человеком, следует прежде всего учитывать степень его воцерковленности к моменту заключения первого брака. Если он тогда являлся, хотя и крещеным, но фактически нецерковным, неверующим человеком, а в венчанный брак вступил по настоянию родственников, моде или иным поверхностным, побуждениям, не понимая цели и сути Таинства брака, и воцерковление его произошло фактически после распада семьи, то здесь есть место для икономии — церковного снисхождения. Если же человек все знал и понимал с самого начала и лишь не совладал с собою, то прежде сто раз подумайте — заключать с ним брачный союз или нет.
На вопросы отвечал протоиерей Максим Козлов
Контакты