Святочные рассказы

[Екатерина_$]

А.Блок

Сочельник в лесу

Ризу накрест обвязав,
Свечку к палке привязав,
Реет ангел невелик,
Реет лесом, светлолик.
В снежно-белой тишине
От сосны порхнет к сосне,
Тронет свечкою сучок —
Треснет, вспыхнет огонек,
Округлится, задрожит,
Как по нитке, побежит
Там и сям, и тут, и здесь...
Зимний лес сияет весь!..

Так легко, как снежный пух,
Рождества крылатый дух
Озаряет небеса,
Сводит праздник на леса,
Чтоб от неба и земли
Светы встретиться могли,
Чтоб меж небом и землей
Загорелся луч иной,
Чтоб от света малых свеч
Длинный луч, как острый меч,
Сердце светом пронизал,
Путь неложный указал.

[Ольга )]

Сочельник.

Как по-разному он проходил в ХХ веке. Воспоминания В. И. Прохоровой о праздновании Рождества в сталинском ГУЛАГЕ:


"За несколько месяцев до Рождества каждая женщина, получавшая посылку, отдавала часть своей муки, сахар, сухофрукты или вяленую рыбу женщине, ответственной за празднование. Все это было аккуратно отсортировано и спрятано, как правило, в сугробах во дворе, потому что каждый угол в лагере тщательно обыскивался. Ночью, когда вся охрана отправлялась по домам за пределы лагеря, печь продолжала гореть, потому что был ужасный мороз. Так что по ночам за недели наперед эти женщины готовили на печи в бараке множество всяких угощений. Они готовили кутью из пшеницы, сладкое кушанье из зерен с сахаром или медом и сухофруктами, которое мы обычно используем во время поминальных и праздничных дней. Они делали замечательные пирожки со смородиной. Они приготовляли сушеный картофель так, что он казался восхитительным. Но делали они это с осторожностью и благоразумием, а потом все припрятывали. Если охрана случайно обнаруживала эти свертки, их яростно уничтожали, а ответственную женщину наказывали. Но к великому дню Рождественского Сочельника все было готово. Конечно, нам также нужна была Рождественская елка. Одна из бригад заключенных работала на лесоповале. В назначенный день каждая женщина из этой бригады прятала маленькую елочку под своей арестантской одеждой. В воротах лагеря их тщательно обыскивали, находили елочки в большом количестве и ломали их. Но был жесточайший холод, и для обыска бригады в конвое было всего три охранника, а женщин больше пятидесяти. Пока одну из них обыскивали, две или три проходили позади нее. Так что в Рождественский Сочельник в каждом бараке была елка. Другая бригада трудилась на обработке слюды, прозрачного как стекло минерала, а частички слюды сверкали и блестели. Так вот, из производственного цеха, где они трудились весь день, эти женщины приносили маленькие кусочки слюды для украшения. Конечно, столы тоже нужно было чем-то покрыть. Но столы были очень длинные, за каждым умещалось восемьдесят человек, и представить себе скатерти такой длины было просто нереально. Но на протяжении месяцев в разные дни женщины умудрялись раздобыть простыню, которую забирали из запертой кладовой, говоря: «Понимаете, моя наволочка вся разодрана, я не могу спать на голом сене». Ладно, ей выдавали простыню.



Таким образом, в Рождественский Сочельник в каждом бараке, во всю длину стола лежали скатерти из белых простыней. На каждом столе была сверкающая елка, которая сияла частичками слюды и красивой звездой из цельной слюды. Почти каждый день на протяжении осени, столовая недосчитывалась столовых приборов, так что к Рождеству был полный комплект мисок, ложек и кружек к банкету. В 10 вечера в Сочельник нас запирали в бараках, и тюремное начальство и охрана уезжали из зоны в свои деревянные дома, которые располагались в двух километрах оттуда.

В полночь, женщины, которые осуществляли подготовку стола, похожие в своих платьях на ангелов, по одной подходили к каждому в бараке и очень вежливо приглашали нас к столу: «Будьте добры, присоединяйтесь, присаживайтесь за стол». Приглашали даже коммунистов. Некоторые ворчали: «Это в честь Бога, никакого Бога нет», но все равно приходили, они очень хотели придти, и большинство из них принимало участие в пении.

Когда наступало время службы, так называемые «монашки», верующие деревенские женщины, которые очень хорошо знали Рождественскую службу, начинали петь. Украинки тоже пели, и пели превосходно! Сначала пели православные, потом немки, поляки, украинские католички, а затем протестантки. Все они пели свои службы. А Евангельское чтение! Я уже упоминала, что почти в каждом бараке, как минимум одна женщина прятала экземпляр Евангелия, которое ей удавалось сохранить после обысков. Каждый год, в каждом бараке было Евангелие, которое читалось в этот день. Я помню одну пожилую немку, которая читала отрывки наизусть, и американку, которая читала по-английски. На каждом языке мы слушали Рождественскую историю. И мы все пели, даже ожесточенные убийцы и воры, все женщины, которые верили во Христа и Рождество.

Было чувство, что ты на небесах. Среди нас было абсолютное духовное единство, как будто все мы из разных групп слились в один голос, величающий Иисуса Христа и величайшее на земле событие. Пели латышки, пели немки свое Stille Nacht , а также полячки, китаянки, эстонки, украинки, армянки, француженки, американки. Все они пели колядки своих стран".

[ВераН]

Да, это сильно!

[Елена 03]

Спаси, Христос!