На главную ‹  Глоссарий ‹  Псковские святые и праведники ‹ Святитель Тихон исповедник, Патриарх Московский и всея Руси (1925)

Святитель Тихон исповедник, Патриарх Московский и всея Руси (1925)

Память его празднуется 25 марта в день преставления, 26 сентября в день прославления и в ближайшее воскресенье к 25 января вместе с собором новомучеников и исповедников Российских.

Святитель Тихон родился 19 января 1865 года в семье сельского священника Торопецкого уезда Псковской епархии. В миру он носил имя Василия. Когда Василий был еще малолетним, его отцу Иоанну Белавину было откровение о каж­­дом из его детей. Однажды, когда он с тремя сыновьями спал на сеновале, то вдруг ночью проснулся и разбудил их.

«Знаете, — заговорил он, — я сейчас видел свою покойную мать, которая предсказала мне скорую кончину, а затем, указывая на вас, прибавила: этот будет горюном всю жизнь, этот умрет в мо­лодости, а этот — Василий — будет великим». Понял ли старец священник, что его сына будут на всех ектениях по всей России и даже по всему миру поминать великим господином? Пророчество явившейся покойницы со всею точностью исполнилось на всех трех братьях.

Детские и юношеские годы Василия прошли в деревне, в непосредственном соприкос­новении с крестьянством и близости к сельскому труду. Василий любил Церковь, имел особую религиозную настроенность и был кроток и смирен. Никакого сильного покровительства он не имел и своим великим и славным служением всецело обязан помощи Божией, даровавшей ему мудрость и трудо­любие, восп­риняв которые, он предал всего себя в волю Божию.

Учился Вася Белавин в Псковской духовной семинарии в 1878—1883 годах. Он был физически крепким, довольно высокого роста, белокурым, остроумным и жизнерадостным мальчиком. Товарищи любили его. К этой любви всегда присоединялось и чувство уважения, объяснявшееся его неуклонной религиозно­стью, блестящими успехами в науках и всегдашнею готовностью помочь товари­щам, неизменно обращавшимся к нему за разъяснениями уроков, особенно за помощью в составлении и исправлении многочисленных в семинарии сочине­ний. В этом юный Василий находил для себя даже какое-то удовольствие, ве­селье, и с постоянной шуткой, хотя и с наружно серьезным видом, целыми часами проводил с товарищами, по одиночке или группами, внимавшими его объясне­ниям. Примечательно, что товарищи в семинарии шутливо называли его «архи­ереем».

В Петроградской духовной академии, куда поступил он в 19 лет, не принято было давать шутливые прозвища, но товарищи по курсу, очень любившие ласкового и спокойного религиозного псковича, называли его «патриархом». Впоследствии, когда он стал первым в России, после 217-летнего перерыва, пат­риархом, его товарищи по академии не раз вспоминали это пророческое прозвище.

В 1888 г. Белавин 23 лет от роду окончил академию и в светском звании получил назначение в родную Псковскую духовную семинарию преподавате­лем. И здесь он был любимцем не только всей семинарии, но и города Пскова. Жил он скромно, в мезонине деревянного домика, в тихом переулке близ церкви Николы Соусохи. Стремясь своей чистой душой к Богу, он вел строгую, цело­мудренную жизнь и на 26 году жизни, в 1891 году, принял монашество.

На его постриг собрался чуть не весь город. Опасались, выдержат ли полы тя­жесть собравшегося народа, ибо церковь была на втором этаже семинарского здания, поэтому к дню пострига поставили подпорки к потолкам в нижнем этаже. Постри­гаемый сознательно и обдуманно вступал в новую жизнь, желая посвятить себя исключительно служению Церкви. Ему, с молодости отличав­ше­муся кротостью и смирением, было дано имя Тихон — в честь святителя За­дон­ского (+ 1783 г.; память 13/26 августа).

Из Псковской семинарии иеромонаха Тихона переводят инспектором в Хол­могорскую духовную семинарию, где он вскоре затем был и ректором ее в сане архимандрита. В 1898 г. 34-летний архимандрит Тихон был возведен в сан епископа Люблинского, с назначением викарием Холмской епархии.

Епископ Тихон ревностно отдался работам по устрой­ству своего нового назна­чения. Его честное сердце никогда не выносило ка­ких бы то ни было посто­ронних вмешательств в церковную жизнь. Ревизируя по обязанности Холмского викария привислинские монастыри, он нашел в одном из них от­сутствие полной отчетно­сти и полный произвол графини-игумении в рас­поряжения монастырскими доходами. Преосвя­щенный Тихон заявил об этом своему архиепископу, и графиня должна бы­ла поехать с объяснениями в Петербург, в Синод. Од­новременно он любил служить и проповедовать, за одиннадцать месяцев служе­ния в Люблине будущий патриарх произнес 120 проповедей.

В 1898 г., 14 сентября, владыка Тихон был направлен для несения ответ­ственного служения за океан, в далекую Американскую епархию в сане епископа Алеутского.

С большим волнением уезжал в далекие края молодой епископ, вместе с млад­шим своим братом, болезненным юношей, покидая в Псковской губернии горячо любимую мать. Отца его тогда уже не было в живых. Позднее и брат скон­чался на руках преосвященного Тихона, несмотря на все заботы о нем в да­лекой Аме­рике, лишь тело его было перевезено в родной Торопец, где жила еще старушка мать. Вскоре с ее кончиной не осталось в живых никого из род­ственников будущего патриарха.

Возглавляя Православную Церковь в Америке, епископ Тихон много сделал в великом деле распространения Православия, в благоустройстве своей огромной епархии. На ее территории жили люди разных национальностей: русские, сербы, галичане и другие славяне, греки, арабы, креолы, индейцы, алеуты и эскимосы. Одни были из православных стран — России, Греции, Сербии, другие — из стран Оттоманской или Австро-венгерской империи; некоторые стали православными благодаря миссионерским усилиям на Северо-Американском континенте — Аляске и Алеутских островах. Епископу столь разнообразной паствы необходимо было быть щедрым, гибким и иметь ко всем сердечное расположение.

22 мая 1901 года епископ Тихон освятил при закладке камень в фундамент Свято-Николаевского собора. Такая церемония состоялась в Нью-Йорке впервые. Примерно через год, в ноябре 1902 года, сирийские и русские приходы в Нью-Йорке имели уже настоящие дома молитвы: сирийский храм в Бруклине во имя св. Николая был освящен 9 ноября 1902 года; 23 ноября был освящен русский храм во имя св. Ни­колая. Строительство храма св. Троицы в Чикаго заняло меньше года — с апреля 1902 года до марта 1903 года.

Одновременно с заботой о строительстве церквей епископ Тихон осуществ­ляет пастырские поездки по своей епархии. «Вестник» тех лет давал ежеме­сяч­ную хронику его постоянных и трудных визитов на Аляску, на Алеутские ост­рова, в Канаду и в разные части Соединенных Штатов. Каждое пастырское по­се­щение занимало определенное время: нужно было проверить приходские счета, рас­смотреть проекты строительства, проверить школьников, встретиться с духовен­ством, прочитать письма и другие бумаги. Епископ Тихон посещал са­мые разные общины. Хорошо известно, что в те годы, когда он управлял Се­веро-Американской епархией, с Православной Церковью воссоединилось множество униатов. Многие приходы, возникшие в восточных штатах, состояли из бывших униатов, и епископ нес ответственность за то, чтобы эти общины всегда оставались состав­ной частью Православной Церкви.

При своих пастырских поездках епископ Тихон пришел к выводу о необхо­димо­сти реорганизации епархиальной структуры. Первым шагом в этом, предприня­тым епископом Тихоном, было прошение к Святейшему Синоду о пере­именова­нии епархии. В качестве показателя миссионерских корней епархиальный архи­ерей назывался епископом Алеутским и Аляскинским, хотя кафедра с 1868 была в Сан-Франциско. Просьба епископа Тихона состояла в том, чтобы епархия называлась Алеутской и Северо-Американской. Святейший Синод счел его дово­ды состоятельными, и в 1900 году принял по ним поло­жительное решение.

О желательности перевода кафедры в Нью-Йорк и создании в епархии викариатства впервые написал епархиальный «Вестник» 14/27 марта 1902 года. В те годы в нем регулярно освещались пастырские поездки епископа Тихона. Одна из статей кончалась выводом о том, что для решения всех миссионерских проблем нужно перенести кафедру на Восток и создать викариатство на Западе.

В июне 1903 года епископ Тихон отправился в Россию. Там он был вызван на сессию Св. Синода. Епископу Тихону было разрешено осуществить некоторые планы и проекты. «Вестник» от 15/28 сентября 1903 года опубликовал письмо Тихона о Северо-Американской семинарии.

12 декабря 1903 года Св. Синод принял решение о создании Аляскинского вика­риатства в Северо-Американской епархии. Викарным епископом был назна­чен преосвященный Иннокентий (Пустынский).

Епископ Тихон возвратился в Нью-Йорк 24 января 1904 года. Его пребывание в России оказалось успешным для возглавляемой им епархии. Новый вика­рий должен был прибыть через несколько недель. За этот период произошло и дру­гое доброе событие. Св. Синод сообщил епископу Тихону об удовлетворении его просьбы о возведении архимандрита Рафаила в сан епископа Бруклинского, второго викария. Хиротония состоялась в сирийском храме Св. Николая в Брук­­лине 12 марта. Храм был полон верующими до отказа. Архимандрит Рафаил про­читал Символ веры частично на славянском и частично на арабском языках.

Епископ Тихон был возведен в сан архиепископа 19 мая 1905 года. В доку­менте, написанном архиепископом Тихоном в декабре 1905 года, отражены его пророческие представления о Православной Церкви в Америке. В ответ на ан­кету, разосланную всем епархиальным архиереям Русской Церкви Св. Синодом в ходе подготовки к давно ожидаемому Собору Русской Церкви, архиепископ Тихон высказал свои идеи о структуре православной Миссии в Северной Америке. Он предложил превратить епархию в экзархат Русской Церкви, но с широкой авто­номией.

Уже тогда он высказывался о возможности рассмотрения вопроса об автокефалии. Сербскую Миссию он предложил сделать викариатством с центром в Чикаго. Греческие общины, писал он, должны быть организованы так же, как Сирийская и Сербская Миссии. Он усматривал необходимость автономии и неза­висимости только в вопросах, влияющих на внутреннюю жизнь или структуру каждой национальной епархии или викариатства, и подчеркивал также необхо­димость согласованных общих решений, выра­ботанных епископами на заседа­ниях под председательством архиепископа в вопросах, касающихся всех.

Как епископу миссионерской епархии, распростершейся по всему континенту, епархии с многонациональной паствой, владыке Тихону приходилось думать о создании таких учреждений, которые помогли бы Церкви в Америке стать само­стоятельной. Существовала очевидная необходимость в школе. Условия, в которых совершались пастырские труды в Северной Америке, весьма отли­чались от условий в России.

Большинство служивших в миссии священников прибыли из-за границы, где они и получили свое образование. Такая зависимость от помощи извне была для епархии нежелательной. В 1905—1906 учебном году Миссионерская школа в Миннеаполисе, Миннесота, была преобразована в семи­нарию. В 1913 году она была переведена в Тенальфи, Нью-Джерси. В семинарии было воспитано два поколения священников для Церкви в Америке.

Становящаяся все более самостоятельной Церковь нуждалась также и в мо­нас­ты­ре. «Вестник» время от времени уделял внимание этому вопросу. Лидером дис­куссии был иеромонах Арсений (Чаузов), которому в июне 1905 года архи­епископ Тихон дал благословение на создание монастыря близ Саут-Канаана в Пенсильвании. К моменту перевода архиепископа Тихона в Ярославль Свято-Тихоновский монастырь был уже освящен и насчитывал пять насельников.

Хроника пастырских поездок архиепископа Тихона показывает, что он воз­глав­лял богослужения, совершавшиеся на нескольких языках. К концу пребы­вания архиепископа Тихона в Америке в Северо-Американской Миссии была Сирий­ская Миссия с девятью общинами и Сербская Миссия также с девятью общинами. Многие приходы были многонациональными, и богослужения долж­ны были проводиться на двух-трех языках. Наиболее приемлемым стал анг­лийский.

С самого начала своего служения в Америке архиепископ Тихон при малей­шей возможности созывал епархиальное духовенство для обсуждения проблем жизни Миссии. Одним из первых признаков того, что он желал большего, яви­лась кон­ференция духовенства в Кливленде, Огайо, 2 июня 1905 года.

В январе 1907 года в «Вестнике» появилось объявление о созыве Собора от имени предсоборного комитета, назначенного архиепископом Тихоном. Собор открыл­ся 5 марта. Делегатов приветствовал архиепископ Тихон, предложивший в качестве темы такую: «Как расширять Миссию». Было решено начать работу с выра­ботки Устава, который был бы законным и авторитетным в глазах граж­дан­ских властей. Собор после некоторого обсуждения выработал название Северо-Американской Миссии — «Святая Православная Соборная и Апостольская Церковь», отразив таким образом наличие всех национальностей и языков.

На второй сессии рассматривались финансовые проблемы епархии.

На последней сессии Собора рассматривались богослужебные вопросы. Эта ди­скуссия была вызвана расхождениями в совершении обрядов и служб в раз­ных приходах. Некоторые выступали за единообразие, но Собор согласился с мнени­ем архиепископа Тихона о том, что различия совершенно естественны, посколь­ку Православие в Америке возникло благодаря выходцем из разных стран, и что священник должен объяснять прихожанам разницу между главным и второсте­пенным. Если расхождения не затрагивают сути веры, они приемлемы.

В Америке, как и в предыдущих местах службы, архиепископ Тихон снискал себе всеобщую любовь и преданность. Он очень много потрудился на ниве Божией. Паства и пастыри неизменно любили своего архипастыря и глубоко чтили. Американцы избрали архиепископа Тихона почетным гражданином Соединенных Штатов.

В 1907 году он был назначен на Ярославскую кафедру. Одним из первых распо­ряжений по епархии архипастыря было категорическое запрещение духовенству при личных к нему обращениях класть вошедшие в обычай земные поклоны. В Ярославле святитель быстро приобрел любовь своей паствы, оце­нившей его светлую душу и теплую заботу о всех своих пасомых. Все полюбили доступного, разумного архипастыря, охотно откликавшегося на все приглашения служить в многочисленных храмах Ярославля, в его древних монастырях и при­ходских церквах обширной епархии.

Часто посещал он церкви и без всякой пышности ходил пешком, что в ту пору было необычайным делом для русских архиереев. В посещении церквей вникал во все подробности церковной обстановки, под­нимался иногда на колокольню, к удивлению батюшек, непривычных к такой простоте архиереев. Но это удавление скоро сменялось искренней любовью к архипастырю, разговаривавшему с подчиненными просто, без всякого следа начальственного тона. Даже замечания обыкновенно делались добродушно, иногда с шуткой, которая еще более заставляла виновного ста­раться устранить неисправность.

Владыка Тихон оказывал неизменную поддержку тем церковным кругам, ко­то­рые боролись за правду и свободу церковную. На этой почве у него произо­шло столкновение с ярославским губернатором, вследствие которого он 22 де­каб­ря 1913 года был переведен на Литовскую кафедру. Ярославское общество приняло сторону архипастыря и выразило ему сочувствие, избрав его почетным гражда­нином Ярославля.

После перевода в Вильну он сделал особенно много пожертвований в различ­ные благотворительные учреждения. Здесь также выявилась его натура, богатая духом любви к людям. В Вильне от православного архиепископа требовалось много такта. Нужно было регулировать отношения между местными властями и православными жителями края. Для любящего во всем простоту архиепископа Тихона труднее всего было поддерживать внешний престиж духовного главы господствующей Церкви в крае, где высоко ценили пышность.

В этом отношении простой и скромный владыка не оправдывал, кажется, требований ревните­лей внешнего блеска, хотя в церковном служении он не уклонялся, конечно, от по­до­бающего церковного великолепия. И там все его уважали. Вот он едет из Виль­­ны на свою архиерейскую дачу, в простой коляске и в дорожной скуфейке, но все, кто его встречали и узнавали, — русские, поляки, евреи — низко ему кланялись. Во время прогулки по «кальварии» — так назывался ряд католических часовен вокруг архи­ерейской дачи, посвященных разным стадиям крестного пути Христа на Голгофу, — перед архиепископом вставали и приветствовали его все като­лики, служившие при часовне, хотя он был в подряснике и в шляпе.

Здесь, в Вильне, преосвященного застало в 1914 году объявление войны. Он направлял все свои силы к тому, чтобы помочь несчастным обитателям Ви­ленщины, лишившимся по причине войны с немцами своего крова и средств к су­щест­вованию и толпами шедшим к своему архипастырю. Его епархия оказа­лась в сфере военных действий, а затем через нее прошел и военный фронт, отрезавший часть епархии от России. Пришлось преосвященному по­кинуть Вильну. Сначала он поселился в Москве, куда перешли многие виленские учреж­дения, а потом в Десне, на окраине своей епархии. Во всех организациях, так или иначе помогавших пострадавшим на войне, обслуживавших духовные нужды воинов, преосвященный Тихон принимал деятельное участие: посещал и боля­щих, и страждущих, побывал даже на передовых позициях под неприятель­ским обстрелом, за это позднее он был награжден орденом.

Для преосвященного владыки Тихона, верного своему архиерейскому долгу, интересы Церкви всегда были дороже всего. Он противился любым пося­га­тельствам государства на Церковь. Это, конечно, влияло на отношение к нему правительства. Именно поэтому он довольно редко вызывался в столицу для при­сутствия в Святейшем Синоде. Когда же произошла февральская революция и был сформирован новый Синод, архиепископа Тихона пригласили в число его членов.

21 июня 1917 года Московский епархиальный съезд духовенства и мирян избрал его, как ревностного и просвещенного архипастыря, широко известного даже за пределами своей страны, своим правящим архиереем. Вот что писал об этом избрании орган Московской Духовной Академии «Богослов­ский Вестник»: «Европейски просвещенный архиепископ Тихон на всех местах своего служения проявил себя независимым деятелем высокой честности, твердости и энергии и одновременно большего такта, человеком сердечным, отзывчивым и чрезвычайно простым и доступным как в деловых, так и в част­ных отношениях к людям. Замечательно, наконец, что при всей страстности, которую иногда принимало обсуждение кандидатов на избирательном съезде, никто не мог бро­сить и тени чего-либо компрометирующего на личность ар­хи­епископа Тихона».

Москва торжественно и радостно встретила своего избранника-архипастыря. Он скоро пришелся по душе москвичам — и светским, и духовным. Для всех у него находился равный прием и ласковое слово, никому не отказывал он в совете, в помощи, в благословении. Скоро оказалось, что владыка охотно при­нимает при­глашения служить в приходских церквах, и вот церковные причты начинают наперебой приглашать его на служение в престольные праздники, и отказа никому не было. После службы архипастырь охотно заходил и в дома прихожан, к их великой радости. Вся Москва за короткое время узнала своего архиерея и полюбила его.

15 августа 1917 года в Москве открылся Поместный Собор, и архиепископ Мос­ковский Тихон был удостоен сана митрополита, а затем был избран пред­седате­лем Собора.

Много мудрости и такта требовало от него руководство Собором. Надо бы­ло примирять и направлять в единое правильное русло на благо Церкви про­ти­воре­чащие друг другу взгляды его членов, разного рода течения соборных групп.

Собор ставил своей целью восстановить жизнь Русской Церкви на строго кано­нических началах, и первой большой и важной задачей, остро ставшей перед Собором, был вопрос о патриаршестве.

«Почему необходимо восстановить патриаршество? — спрашивал Собор в свой исчерпывающей, блестящей речи архимандрит, позднее архиепископ, Иларион. — Потому что патриаршество есть основной закон высшего управления каждой Поместной Церкви». Церковное законодательство в лице Апостольских правил совершенно недвусмысленно требует: «Епископам всякого народа — в том числе и русского, разумеется, — подобает знать первого из них и при­знавать его как главу. Вся Вселенская Христова Церковь до 1721 года не знала ни одной Поместной Церкви, управляемой коллегиально, без первоиерарха».

На Соборе все тревожились о судьбе московских святынь, подвергавшихся обстрелу во время революционных событий. И вот, первым спешит в Кремль, как только доступ туда оказался возможным, митрополит Тихон во главе неболь­шой группы членов Собора. С каким волнением выслушал Собор живой доклад митрополита, только что вернувшегося из Кремля, как перед этим чле­ны Собора волновались из опасения за его судьбу: некоторые из спутников мит­рополита вернулись с полпути и рассказали о том, что они видели, но все свидетельствова­ли, что митрополит шел совершенно спокойно и побывал везде, где было нужно. Высота его духа была тогда для всех очевидна.

Приступили к выборам патриарха. Решено было голосованием всех членов Со­бора избрать трех кандидатов, а затем предоставить воле Божией посредством жребия указать избранника. И вот, усердно помолившись, члены Собора начи­нают длинными вереницами проходить перед урнами с именами намеченных кандидатов. Первое и второе голосование дало требуемое большинство архиепи­скопам Харьковскому Антонию и Новгородскому Арсению и лишь на третьем определился митрополит Московский Тихон. Итак, свободным голосование членов Собора, на патриарший престол были избраны три кандидата. «Самый умный из русских архиереев — архиепископ Антоний, самый строгий — архиепи­скоп Арсений и самый добрый — митрополит Тихон», — так выразился один из членов Собора.

Перед Владимирской иконой Божией Матери, принесенной из Успенского со­бора в храм Христа Спасителя, после торжественной литургии и молебна, 5 ноября схииеромонах Зосимовой пустыни Алексий, член Собора, благоговейно вынул из урны один из трех жребиев с именем кандидата, и митрополит Киевский Владимир провозгласил имя избранника — митрополита Тихона.

С каким смире­нием, сознанием важности выпавшего жребия принял преосвя­щенный Тихон известие о Божием избрании. Он не жаждал нетерпеливо этой вести, но и не тревожился страхом — его спокойное преклонение перед волей Божией было ясно видно для всех. Когда торжественная депутация членов Собора, во главе с высшим духовенством, явилась в церковь Троицкого подворья в Москве для «благовестия» о Божием избрании и для поздравления вновь избранного патриарха, преосвященный Тихон вышел из алтаря в архиерейской мантии и ровным голо­сом начал краткий молебен.

Время перед торжественным возведением на патриарший престол митропо­лит Тихон проводил в Троице-Сергиевой лавре, готовясь к принятию высокого сана. Соборная комиссия спешно вырабатывала давно забытый на Руси порядок поста­новления патриархов. Добыли из богатой патриаршей ризницы облачения русских патриархов, жезл митрополита Петра, митру, мантию и белый куколь патриарха Никона.

Великое церковное торжество происходило в Успенском соборе 21 ноября 1917 года. Мощно гудел Иван Великий, кругом шумели толпы народа, напол­нявшие не только Кремль, но и Красную площадь, куда были собраны крестные ходы изо всех московских церквей. За литургией два первенствующие митро­полита при пении «Аксиос» трижды возвели Божия избранника на патриарший трон, обла­чили его в подобающие его сану священные одежды.

После литургии патриарх по древнему обычаю с крестным ходом обошел вокруг Кремля, окропляя его святой водой.

Рука Божия в деле возглавления Русской Церкви именно Святейшим Тихоном в качестве патриарха не могла быть не усмотрена тогда же. Архиепископ Харьков­ский Антоний от лица всех епископов сказал новоизбранному: «Ваше избрание нужно назвать по преимуществу делом Божественного Промысла по той причине, что оно было бессознательно предсказано друзьями юности, товарищам вашими по академии. Подобно тому, как полтораста лет тому на­зад мальчики, учившиеся в Новгородской бурсе, дружески шутя над благочес­ти­ем своего товарища Тимофея Соколова, кадили пред ним своими лаптями, а за­тем их внуки совершили уже настоящее каждение пред нетленными мощами его, то есть, Вашего небесного покровителя — Тихона Задонского, — так и Ваши собственные товарищи по академии прозвали Вас патриархом, когда Вы были еще мирянином и когда ни они, ни Вы сами не могли и помышлять о действи­тельном осуществлении такого наименования, дан­ного Вам друзьями молодости за ваш степенный, невозмутимо солидный нрав и благочестивое настроение».

Интересна встреча будущего патриарха с Иоанном Кронштадтским в 1908 г. в Петербурге. Старый уже и больной о. Иоанн, вопреки этикету, первый закончил беседу следующими словами: «Теперь, владыко, садись на мое место, а я пойду отдохну». Эти слова многими истолковывались так, что о. Иоанн как бы на­зна­чил архиепископа Тихона своим преемником в качестве религиозного вождя русско­го народа и предрек ему Патриаршество.

Вступление Святейшего Тихона на патриарший престол свершилось в самый разгар революции. Государство не просто отделилось от Церкви — оно восстало против Бога и Его Церкви. Когда во время приезда патриарха Тихона в 1918 г. в Петроград сотрудник одной из петроградских газет спросил, что доносится ему со всех концов России, Святейший после некоторого раздумья ответил: «Вопли».

Что было делать в такой ситуации патриарху? Требовалось найти единственно верное решение, отвечающее неповторимой, совершенно новой внешней обста­новке. В чем же была единственная задача Церкви? Остаться Церковью: претер­певая удары, унижения, преследования, не отвечая на них ничем иным, как только твердым стоянием в истине.

Государство безбожно? Пусть! Церковь в своей принципиальной отделенности от него остается Православной. Так начинается борьба, существо которой не укладывается ни в какие привычные понятия, борьба, которая выражается только в стойкости несения креста. Патриарх все готов был простить в отношении себя — лишь бы нетронутой была Церковь, лишь бы была обеспечена ее внутренняя независимость. Надо было острие развернув­шейся борьбы притупить, надо было найти общий язык с властями, чтобы сохранить церковный корабль от потопления. Здесь требовалось много мудрости и терпения.

Как непередаваемо и неповторимо то чувство, которое испытывала Россия в отношении своего патриарха. В нем, как в фокусе, сосредоточилось само бытие Церкви. Став предстоятелем Церкви, патриарх Тихон не изменился — остался таким же доступным, ласковым человеком для простых людей. Близкие к нему лица советовали по возможности уклоняться от утомительных служений, но Святей­ший служил часто. Только в первый год своего первосвятительства им совершено 196 служб — следовательно, патриарх совершал служение через день, а иногда и каждый день. Везде его узнавали, везде полюбили и потом стояли за него горой, когда пришла нужда его защищать.

Святейший патриарх Тихон для православных людей — не только носитель вы­сшей церковной власти. Он дорого им и как человек, достигший высокой степени совершенства, как бы благодатный носитель Духа Божия, дающего слово мудро­сти и рассуждения.

Своей жизнью он явил редкий нравственный облик христианина-монаха, отли­чаясь глубокой религиозной настроенностью, духом целомудрия, смирен­номуд­рия, терпения и любви. Святейший Тихон — воистину благодатная лич­ность, жившая для Бога и Богом просветленная.

«Не напрасно носил он титул Святейшего. Это была действительно святость, величавая в своей простоте и простая в своем исключительном величии», — вспо­минало о патриархе русское духовенство. «От Святейшего уходишь духовно умытым», — говорили посещавшие его.

Великая любовь ко Христу, к Его Церкви и к людям проходила светлой по­ло­сой через всю жизнь и деятельность Святейшего Патриарха Тихона.

«Он был олицет­ворением кротости, доброты и сердечности», — кратко и верно оха­рактеризовал Святейшего епископ Августин (Беляев). «Он любил вас всей силой великой души. Он душу полагал за вас...» — говорил другой архиерей бесчисленным тыся­чам православного русского народа, собравшимся ко гробу своего дорогого первосвятителя. «Молитвенник народный, старец всея Руси», — называли патриарха пасомые.

Его необыкновенная чуткость и отзывчивость проявлялись и в его широкой благотворительности, в щедрой помощи всем неимущим и обездоленным. Ред­кую заботу Святейшего Тихона не могли отрицать даже его враги и часто бывали обезоружены ею. «Подите к патриарху, попросите у него денег, и он вам отдаст все, что у него есть, несмотря на то, что ему, патриарху, в его возрасте, измучен­ному после богослужения, придется идти пешком, что и было недавно», — свиде­тельствовал даже один из зачинщиков церковной смуты.

Все соприкасавшиеся со Святейшим Тихоном поражались его удивительной доступности, простоте и скромности. Многие нечуткие и недальновидные люди не понимали его, злоупотребляли этими сторонами его души, готовы были ви­деть в нем «просто симпатичного человека», а между тем здесь-то и прояв­ляется истинная святость. Широкую доступность Святейшего нисколько не огра­ничивал его высокий сан. Двери его дома всегда были для всех открыты, как открыто было каждому его сердце — отзывчивое, любвеобильное.

Будучи необык­новенно простым и скромным, как в личной жизни, так и в своем первосвя­тительском служении, Святейший патриарх и не терпел и не делал ничего внеш­него, показного. Он явил собой пример великого благородства. Безропотно нес он свой тяжелый крест. Он никогда не пытался выделить себя, не старался как-либо непременно настоять на своем, исполнить во что бы то ни стало свою волю. Он был полон неподдельного, глубокого смирения и всецело отдавал себя в волю Божию, благую и совершенную. Он стремился одну ее искать и исполнять, что неизбежно заставляло его отказываться от своей человеческой воли. В последнем случае он мог давать повод своим врагам обвинять его в безволии. Но он смотрел на жизнь не по-мирскому, а по разуму Божиему, проявляя здесь свою истинную мудрость.

Это и отличало его всегда, как человека и архиерея. Этим он производил впечат­ление такой души, в которой живет и действует Христос. И свою паству звал к тому же Святейший Тихон. Одно из своих патриарших воззваний он закончил словами: «Господь да умудрит каждого из вас искать не своего, но правды Божией и блага Святой Церкви!»

Но мягкость в обращении патриарха Тихона не мешала ему быть непреклон­но твердым в делах церковных, особенно в защите Церкви от ее врагов.

Истинная добродетель всегда скрыта, и видят ее лишь люди чуткие. Многих великих святых их современники не замечали.

Огромные задачи стали перед Святейшим Тихоном. Ему была вверена мно­го­мил­лионная, необозримая по территории Русская Православная Церковь, со всеми ее духовным и материальными ценностями. Вот почему, в сознании своей великой ответственности, он всегда, по завету Христа, Божье отдавал толь­ко Богу.

Патриарх не уклонялся и от прямых обличений, направленных против го­нений на Церковь, против террора и жестокости, против отдельных безумцев, которым он провозглашает даже анафему в надежде разбудить этим грозным словом их совесть. Каждое послание патриарха Тихона, можно сказать, дышит упованием на то, что и в среде богоборцев возможно еще покаяние — и к ним обращает он слова обличения и увещания.

Описывая в послании от 19 января 1918 года гонения, воздвигнутые на истину Христову, и зверские избиения ни в чем непо­винных людей без всякого суда, с попиранием всякого права и законности, патриарх говорил: «Все сие преисполняет сердце наше глубокою болезненною скорбью и вынуждает нас обратиться к таковым извергам рода человеческого с гроз­ным словом обличения. Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это — поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей, загробной, и страшному проклятию потомства в жизни настоящей, земной».

И в послании патриарха Тихона Совету Народных Комиссаров по случаю пер­вой годовщины Октябрьской революции говорится: «Захватывая власть и при­зы­вая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания? Поистине, вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы (Мф. 4, 9—10). Отечество вы подменили бездушным интернацио­налом... Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду. И не предвидится конца порожденной вами войне, так как вы стремитесь руками русских рабочих и крестьян доставить торжество призраку мировой революции... Никто не чувствует себя в безопасности, все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела. Вы обещали свободу... Особенно больно жестокое нарушение свободы в делах веры, в органах печати злобные богохульства в кощунства... Вы наложили свою руку на церковное достояние, собранное поко­лениями верующих... Вы закрыли ряд монастырей и домовых церквей... Вы заградили доступ в Московский Кремль — это священное достояние всего верую­щего народа. Вы разрушаете исконную форму церковной общины — прихода... разгоняете церковные епархиальные собрания, вмеши­ваетесь во внутреннее уп­равление Православной Церкви... Мы знаем, что наши обличения вызовут в вас только злобу и негодование и что вы будете искать в них лишь повода для обвинения нас в противлении власти; но чем выше будет подниматься столп злобы вашей, тем вернейшим будет то свидетельством справедливости наших обвинений... Отпразднуйте годовщину своего пребывания у власти освобождени­ем заключенных, прекращением кровопролития, наси­лия, разорения, стеснения веры... А иначе взыщется от вас всякая кровь правед­ная, вами проливаемая (Лк. 11, 51), и от меча погибнете сами вы, взявшие меч (Мф. 26, 52)».

Неизмеримо тяжел был его крест. Руководить Церковью ему пришлось сре­ди всеобщей церковной разрухи, без вспомогательных органов управления, в обста­новке внутренних расколов и потрясений, вызванных всевозможными «живо­цер­ковниками», «обновленцами», «автокефалистами». «Тяжелое время пережи­вает наша Церковь», — писал в июле 1923 года Святейший.

Сам же Святейший Тихон был настолько скромен и чужд внешнего блеска, что очень многие при его избрании патриархом сомневались, справится ли он со своими великими задачами. Но теперь, видя необыкновенно плодотворные ре­зультаты его подвижнической деятельности, можно справедливо сказать о Святейшем: все, что мог, он уже совершил, всецело оправдав те надежды, какие возложила на него Церковь!

Своей мягкостью, кротостью, снисходительностью, своим тихим и любве­обильным отношением к людям Святейший Патриарх умел всех примирить, успоко­ить. Умел победить своим незлобием все враждебное Церкви и внутри и вне ее. Своим исключительно высоким нравственным в церковным авто­ритетом он со­брал воедино распыленные и обескровленные церковные силы. В период церковного безвременья его незапятнанное имя было светлым маяком, указавшем путь к истине Православия. Своими посланиями он звал народ к исполнению заповедей Христовой веры, к духовному возрождению через по­каяние. А его безукоризненная жизнь была примером для всех. Нельзя без волнения читать призыв к покаянию патриарха, обращенный им к народу перед Успенским по­стом.

«Еще продолжается на Руси эта страшная и томительная ночь, и не видно в ней радостного рассвета... Где же причина?.. Вопросите вашу православную со­весть... Грех — вот корень болезни... Грех растлил нашу землю... Грех, тяжкий, нераскаянный грех вызвал сатану из бездны... О, кто даст очам нашим источники слез!.. Где ты, некогда могучий и державный русский народ?.. Неужели ты не возродишься духовно?.. Неужели Господь навсегда закрыл для тебя источники жизни, погасил твои творческие силы, чтобы посечь тебя, как бесплодную смо­ковницу? О, да не будет сего! Плачьте же, дорогие братьи и ча­да, оставшиеся верными Церкви и Родине, плачьте о великих грехах вашего отечест­ва, пока оно не погибло да конца. Плачьте о самих себе и тех, кто по ожесто­чению сердца не имеет благодати слез».

Неоднократно устраивались грандиозные крестные ходы для поддержа­ния в народе религиозного чувства, и патриарх неизменно в них участвовал. А ког­да была получена весть об убийстве царской семьи, то патриарх на заседании Собора отслужил панихиду, а затем служил и заупокойную литургию, сказав гроз­ную, обличительную речь, в которой говорил, что как бы ни судить политику государя, его убийство, после того, как он отрекся и не делал ни малейшей попытки вернуться к власти, является ничем неоправданным преступлением. «Не достаточно только думать это, — добавил патриарх, — не надо бояться громко утверждать это, какие бы репрессии ни угрожали вам».

Часто выезжал патриарх и в московские церкви, и вне Москвы, куда его приг­ла­шали. Выезжал он либо в карете, пока было можно, либо в открытом экипаже, а перед ним обычно ехал иподиакон в стихаре с высоким крестом в руках. Народ благоговейно останавливался и снимал шапки. Патриарх ездил в Богородск, промышленный город Московской губернии, а позже в Ярославль и в Петроград.

В Богородске рабочие устроили для его встречи красиво убранный павиль­он, переполняли все улицы во время его проезда. В Ярославле сами комис­са­ры принимали участие во встрече, обедали с патриархом, снимались с ним. О поез­дках патриарха в Петроград хорошо известно: это был целый триумф. Железно­дорожные рабочие настояли, чтобы ему был дан особый вагон, и по пути встре­чали его на остановках. Религиозное чувство сказалось в русском человеке, он сердцем почуял в патриархе «своего», любящего, преданного ему всей душой.

В многострадальной жизни Святейшего Патриарха пребывание его в Петро­граде может быть было самым радостным событием. Поездка эта состоялась в конце мая 1918 года. В Москву от Петроградской епархии поехал за ним настоятель Казан­ского собора протоиерей отец Философ Орнатский, который принял потом мученическую кончину.

Навстречу патриарху за границу епархии выехал викар­ный преосвященный Артемий Лужский, а на вокзале ожидало многочисленное духовенство во главе с митрополитом Вениамином, также впоследствии отдав­шем жизнь свою во славу Церкви Христовой. От вокзала до Александро-Невской лавры по Старо-Невскому проспекту были выстроены крестные ходы и депутации от приходов. С 6 часов утра начал собираться народ и к приходу поезда переполнил всю Знаменскую площадь, Лиговку и все прилегающие улицы. Звон колоколов всех церквей Петрограда возвещал моменты переезда границы губер­нии, приближения к городу и выход патриарха из вокзала.

Нельзя описать волнения толпы, когда показался экипаж, в котором патриарх был вместе с митрополитом Вениамином. Все бросались к экипажу, плакали, становились на колени. Патриарх, благословляя всех, стоял в коляске до самой лавры. Здесь его ожидали викарии епархии преосвященные Геннадий Нарвский, Анастасий Ямбургский и Мелхиседек Ладожский, около 200 свя­щен­­ников и более 60 диаконов в облачениях. После молебна в переполненном со­боре патриарх сказал речь о стоянии за веру до смерти.

Дни пребывания патриарха в Петрограде были днями настоящего всеобщего ликования; даже на улицах чувствовалось необычайное оживление. Святейший жил в Троице-Сергиевом подворье на Фонтанке. Самыми торжественными моментами были его службы в соборах Исаакиевском, Казанском и в лаврском.

В Исаакиевском соборе при встрече патриарха пел хор из 60 диаконов в об­ла­че­ниях, так как соборный хор пришлось распустить из-за отсутствия средств. Со­­слу­жили патриарху митрополит, три викария, 13 протоиереев и 10 протодиако­нов. На праздник Вознесения в Казанском соборе после литургии был крестный ход вокруг собора. Вся Казанская площадь, и Невский проспект, и Екатерининский канал представляли из себя море голов, среди которого терялась тонкая золотая лента духовенства.

В этот день были именины отца Ф. Орнатского, и патриарх прямо из собора пошел к нему. Толпа не расходилась до 4 часов, и Святейший много раз выходил в сопровождении именинника на балкон, чтобы благо­словить всех. На последней торжественной службе в лавре был хиротони­сан во епископа Охтинского единоверческий архимандрит Симон, принявший потом мученическую кончину. Святейший ездил в Иоанновский монастырь на Кар­повке и служил панихиду на могиле отца Иоанна Кронштадтского. Он посетил также и Кронштадт.

В церковном служении патриарх Тихон соблюдал ту же простоту, какой он отличался в частной жизни: не было у него грубости, тех громких окриков и суетливости, какими иногда сопровождается торжественная служба. Если нужно было сделать какое-либо распоряжение, они давались тихо и вежливо, а замечания делались исключительно после службы, и всегда в самом мягком тоне. Да их и не приходилось делать: служащие проникались тихим молитвен­ным настрое­нием патриарха, и каждый старался сделать свое дело как можно лучше. Торжественное служение патриарха со множеством архиереев и клириков, многолюд­ные крестные ходы, всегда совершались чинно, в полном порядке, с религиоз­ным подъемом.

Жил патриарх в прежнем помещении московских архиереев, в Троицком по­дворье Сергиевской лавры, «у Троицы на Самотеке». Этот скромный, хотя и просторный, дом имел Крестовую церковь, где монахи Сергиевской лавры еже­­дневно совершали положенное по уставу богослужение. Рядом с алтарем по­ме­щалась небольшая моленная, уставленная иконами; в ней патриарх и молился во время богослужения, когда не служил сам. Но служить он любил и часто служил в своей Крестовой церкви. Дом был окружен небольшим садиком, где патриарх любил гулять, как только позволяли дела. Здесь часто к нему при­соединялись и гости, и близко знакомые посетители, с которыми велась приятная, задушевная беседа, иногда до позднего часа. Садик уютный, плотно отделенный от соседних дворов, но детишки-соседи взбирались иногда на вы­сокий забор, и тогда патриарх ласково оделял их яблоками, конфетами.

Стол патриарха был очень скромный: черный хлеб подавался по порциям, часто с соломой, картофель без масла. Но и прежде преосвященный Тихон был совсем невзыскателен к столу, любил больше простую пищу, особенно русские щи да кашу.

Начались трудные времена для Церкви: отбиралось церковное имущество, име­ли место преследования и массовое истребление духовенства. Со всех концов России приходили к патриарху известия об этом.

Для спасения тысяч жизней и улучшения общего положения Церкви пат­риарх принял меры к ограждению священнослужителей от чисто политических вы­ступлений. 25 сентября 1919 года в разгар уже гражданской войны он издает послание с требованием к духовенству не вступать в политическую борьбу.

Отсутствие враждебности к существующей государственной власти и призыв к гражданской лояльности стали свойственны посланиям патриарха задолго до того, как стало ясно, что большевики победят в гражданской войне. Осенью 1919 года, 30 сентября, белые войска взяли Орел. Многие уже ждали их прихода в Москву. В это время исход борьбы было трудно предугадать.

Но именно тогда появляется воззвание патриарха Тихона, обращенное к русскому духовенству. Вот его слова: «Памятуйте же, архипастыри и отцы, и канонические правила, и заветы святых апостолов: “Блюдите себя от творящих распри и раздоры”. Укло­няйтесь от участия в политических партиях и выступлениях, повинуйтесь вашему человеческому начальству в делах внешних (1 Пет. 2, 14), не подавайте никаких поводов, оправдывающих подозрительность советской власти, под­чиняйтесь ее велениям, поскольку они не противоречат вере и благочестию, ибо Богу, по апостольскому наставлению, должны повиноваться более, чем людям». Таким образом, патриарх Тихон в этот решающий момент войны вы­разил верность принципу невмешательства Церкви в политическую борьбу при сохранении своей внутренней свободы.

Патриарх искренно и прежде всего сам отрекся от всякой политики. Когда отъ­езжающие в добровольческую армию просили тайного благословения вождям белого движения, патриарх твердо заявил, что не считает возможным это сде­лать, ибо, оставаясь в России, он хочет не только наружно, но и по существу избегнуть упрека в каком-либо вмешательстве Церкви в политику.

На основании циркуляра Комиссариата Юстиции от 25 августа 1920 года власти на местах «проводили полную ликвидацию мощей». Такие действия еще ранее в обращении Святейшего Патриарха в Совнарком были квалифи­цированы как нарушение Декрета об отделении Церкви от государства.

Летом 1921 года разразился голод в Поволжье. В августе патриарх Тихон обра­тился с посланием о помощи голодающим, направленным ко всем русским людям и народам вселенной и благословил добровольные пожертвования церковных ценностей, не имеющих богослужебного употребления, рекомендуя контроль верующих над их использованием. Однако позднее, по постановлению ВЦИК от 23 февраля 1922 года, изъятию подлежали все драгоценные предметы.

Таким образом, речь шла об изъятии предметов, имеющим сакральный характер в Православной Церкви, что по церковным канонам рассматривается как свя­тотатство (73-е Апостольское правило). Естественно, патриарх не мог одоб­рять такого полного изъятия, тем более, что у многих возникли сомнения в том, что все ценности пойдут на борьбу с голодом. На местах насильственное изъятие вызвало повсеместное народное возмущение. Произошло до двух тысяч процессов по России и расстреляно было до десяти тысяч верующих, в связи с этим расстрелян был и Петроградский митрополит Вениамин, как было уже сказано. Послание патриарха было расценено как саботаж. И в связи с этим он находится а заклю­чении с апреля 1922 года по июнь 1923 года.

По делу над группой московских священников об изъятии церковных ценностей самого патриарха неоднократно вызывали на суд в качестве главного свидетеля. Вот описание очевидца допроса патриарха и поведения обвиняемых и слушате­лей.

«Когда в дверях зала показалась величавая фигура в черном облачении, сопро­вождаемая двумя конвойными, все невольно встали... все головы низко склони­лись в глубоком почтительном поклоне. Святейший Патриарх спокойно-велича­во осенил крестом подсудимых и, повернувшись к судьям, прямой, вели­чествен­но-строгий, опершись на посох, стал ждать допроса.

“Вы приказывали читать всенародно Ваше воззвание, призывая народ к непови­новению властям?” — спросил председатель.

Спокойно отвечает патриарх: “Власти хорошо знают, что в моем воззвании нет призыва к сопротивлению властям, а лишь призыв сохранить свои святыни, и во имя сохранения их просить власть дозволить уплатить деньгами их стои­мость и, оказав тем помощь голодным братьям, сохранить у себя свои святыни”.

“А вот этот призыв будет стоить жизни Вашим покорным рабам”, — и председатель указал на скамьи подсудимых.

Благостно-любящим взором окинул старец служителей алтаря и ясно и твер­до сказал: “Я всегда говорил и продолжаю говорить, как следственной власти, так и всему народу, что во всем виноват я одни, а это лишь моя Христова армия, послушно исполняющая веления ей Богом посланного главы. Но если нужна искупительная жертва, нужна смерть невинных овец стада Христова”, — тут голос патриарха возвысился, стал слышен во всех углах громадного зала, и сам он как будто вырос, когда, обращаясь к подсудимым, поднял руку и бла­гословил их, громко, отчетливо произнося: “Благословляю верных рабов Господа Иисуса Христа на муки и смерть за Него”. Подсудимые опустились на колени... Допрос патриарха был окончен... Заседание в этот вечер более не продолжалось».

Благодатная сила благословения Святейшего видна из последующих событий.

На рассвете 25 апреля 1922 года был вынесен приговор: 18 человек — к рас­стрелу, остальные — к различным срокам каторги. На предложение пред­седателя просить высшую власть о помиловании было отвечено горячей речью протоиерея Заозерского и отказом от лица всех приговоренных... Только вздох пронесся по залу при объявлении приговора. Ни стона... ни плача... Приносилась великая искупи­тельная жертва за грехи русского народа, и безмолвно разошелся народ. Было уже светло, солнце всходило, когда раскрылись тяжелые двери суда и приговоренные смертники, окруженные лесом штыков, показались на пощади... Шли с непок­рытыми головами, со скрещенными на груди руками, со взором, поднятым высоко к небу, туда, где ждет их Благостный Искупитель мира, где все прощено, все забыто, где нет ни страдании, ни зла... И громко-ликующе лилась их песнь: «Христос Воскресе из мертвых...»

На долю патриарха Тихона выпало возглавление Русской Православной Церкви во время ее перехода к новой, самостоятельной жизни, в условиях но­вого госу­дарственного строя. Этот переход, сопровождавшийся открытым столкновением двух противоположных мировоззрений (религиозного и атеисти­ческого), был крайне тяжелым и болезненным. И если не все умиротворяющие, свойственные душе Святейшего кротость, добродушие и мудрость, он конечно, был бы еще острее.

Патриарх рассказывал, что, читая в заключении газеты, он с каждым днем все более скорбел о том, что обновленцы захватывают Церковь в свои руки.

И вот, самозванное обновленческое церковное управление созывает в мае 1923 года «Второй Поместный Собор Русской Церкви». Этот «Собор» лишил пат­риарха Тихона патриаршего сана и монашества, разрешил второбрачие священнослу­жителям, а также священнослужение женатым на вдовах или разведенных, ввел в жизнь брачный епископат.

Один из бывших на этом «Со­боре» молодых епископов — Иоасаф (Шишковский-Дрылевский) впоследствии рассказывал, как про­изошел акт лишения патриарха сана. Главари «Собора» Крас­ницкий и Введен­ский собрали для совещания присутствующих на «Соборе» епископов, и когда начались многочисленные возражения против предложенной резолюции о низложении патриарха, Красницкий совершенно открыто заявил: «Кто сейчас же не подпишет этой резолюции, не выйдет из этой комнаты никуда, кроме как прямо в тюрьму».

Терроризированные епископы (в том чис­ле и сам Иоасаф) не нашли в себе мужества устоять перед перспективой нового тюремного заклю­чения и подписали, хотя, по словам епископа Иоасафа, в душе почти все были против этой резолюции. 11 июня 1923 года в печати вышла «Инструкция о порядке регистрации религиозных обществ и выдаче разрешений на созыв съез­дов таковых». В этой Инструкции имелся следующий пункт: «Религиозные обще­ства, не зарегистрировавшиеся в законном порядке в трехмесячный срок со дня опубликования Инструкции в “Известиях ВЦИК”, считаются закрытыми». Этот пункт постановления правительства в глазах обновленцев должен был совершен­но покончить с остатками «тихоновщины», так как органы власти категорически отказывались регистрировать какие-либо православные общины, не находящиеся в общении с самозванным Высшим Церковным Управлением.

Но Бог судил иначе: 27 июня 1923 года в «Правде» и в «Известиях» было со­вер­­шенно неожиданно опубликовано «Постановление Верховного Суда об осво­бож­дении гражданина Белавина из-под стражи». Патриарх подписал заявление Верхов­ному трибуналу с признанием всех возведенных на него в обвинительном акте обвинений, «с покаянием в них и с отречением от со­чув­ствия монархическим идеям», завершавшееся указанием, что он отныне «не враг Советской власти».

«Конечно, — писал патриарх, — я не выдавал себя за такого поклонника Советской власти, каким объявили себя церковные обновленцы, но уж и не такой контрреволюционер, каким представляет меня Собор... Я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую власть, откуда бы оно не исходило». По каким психологическим мотивам и в каких условиях подписал патриарх Тихон это заявление, он, насколько известно, никогда и никому не говорил, но никогда и не отрицал, что подписал его, не раз разъясняя буквально следующее: «Я написал, что отныне не враг Со­ветской власти, но я не написал, что я друг...»

Тем, кто не понимал его поступка и соблазнился им, он говорил: «Пусть погибнет мое имя в истории, только б Церкви была польза». Англиканскому епископу Бюри, кото­рый также просил объяснений, патриарх напомнил слова апостола Павла: Имею желание раз­решиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а остаться во плоти нужнее для вас (Флп. 1, 23—24). Он добавил, что лично с радостью принял бы мученическую смерть, но судьба остающейся Пра­вославной Церкви лежит на его ответственности.

Но еще за несколько лет до ареста патриарх ясно заявил в воззвании от 25 сентября 1919 года: «Установление той или иной формы правления — не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким об­ра­зом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение».

Вот почему, обличая нападки обновленцев «о контрреволюционности» право­славных, Святейший имел право сказать: «И мы, и наша паства верны и Церк­ви Божией, и родному Православию, и нашему правительству, и только враги Церк­­ви, сеющие смуту и вражду, могут утверждать иное».

Одной из постоянных забот Святейшего Патриарха было выхлопотать для Рус­­ской Православной Церкви регистрацию, а вместе с нею и возможность легаль­ного существования в пределах Союза ССР. Как писал об этом позднее митро­полит Сергий: «Отсутствие регистрации для наших церковно-прави­тельственных органов создает много практических неудобств, придавая всей нашей дея­тельности характер какой-то нелегальности, хотя мы и не совершаем ничего, запрещенного законом республики, что, в свою очередь, порождает много всяких недоразумений и подозрений».

Властям казалось, что главная притягательная сила патриарха для русского народа заключалась не в церковной области, а в политической, в том, что он был его идейным вдохновителем. Поэтому они были убеждены, что после публичного отречения от враждебного отношения к Советской власти все про­тивники ее, а таковыми были, по утверждению большевиков, все искренне верующие люди, увидят в заявления патриарха измену их идеалам и решительно отвернуться от него, и патриарх, выйдя из заключения, не сможет найти себе среди верующих и духовенства сколь-нибудь значительного количества при­верженцев.

В церков­ном же отношении всякая притягательная сила патриарха, по расчетам властей, была уничтожена авторитетом «Собора» 1923 года. В пол­ной уверенности, что теперь патриарх и политически, и церковно умер для народа, власти объявили ему, что он свободен в области церковной жизни предпринимать, что сочтет нужным. Однако Советская власть, как безбожная, не учла одного и решитель­ного фактора в церковной жизни — того, что Дух Божий правит Церковью. Слу­чилось совсем не то, что ожидалось по чисто человеческим расчетам.

«Покаянное» заявление патриарха, напечатанное в советских газетах, не про­из­вело на верующий народ ни малейшего впечатления. «Собор» же 1923 года не имел для него никакого авторитета; плохо разбираясь в кано­ни­ческих тонкостях, простой народ, однако, интуитивно почувствовал всю фальшь его постановлений. Подавляющая масса православных людей открыто приняла освобожденного патриарха как своего единственного законного главу, и патри­арх предстал пред глазами властей в полном ореоле фактического духовного вождя верующих народных масс.

То не была популярность, слава, обаяние лич­ности. То не было и благоговение перед святостью и преклонение перед силой чудотворения, кото­рыми окружена была личность о. Иоанна Кронштадт­ского, при всей видимой схожести встречи народом того и другого. Патриарх являл народу своей лично­стью радость сознания себя в Церкви! Отсюда ли­ко­вание при непосредственном лицезрении его, принимавшее формы стихийного торжества чисто пасхальной настроенности. Отсюда тихая радость одного лишь сознания, что он есть.

Выход на свободу Святейшего принес огромную пользу Церкви, восстановив и утвердив в ней законное церковное управление.

Об обновленцах патриарх говорил в своих двух воззваниях.

В первом из них 28 июня 1923 года он указывает на всю неканоничностъ, несо­стоятельность обновленческого «Собора», на котором, между прочим, из 67 присутствовавших архиереев было только 10—15 % законного посвящения, а все ос­тальные — лжеепископы.

Во втором, первоиюльском, своем обращении патриарх говорит, в частности, о значении «практических мероприятий» обновленцев. «Обновленцы бессозна­тельно или сознательно толкают Православную Церковь к сектантству, отступя от ее канонов».

Полностью же истории сущность и оценка обновленческого раскола и вы­воды, обязательные для всех членов Церкви, изложены Святейшим Патриархом Тихоном в его основном послании 15 июля. Это воззвание, прозвучавшее, как величе­ственный благовест по всей России, открыло собой полосу покаяния мно­гих обновленцев. Кончается оно призывам Святейшего к отклонившимся от церковного единства... «Умоляем сознать свой грех, очистить себя покаянием и возвра­титься в спасающее лоно Единой Вселенской Церкви!»

Стремясь не на словах только к истинному церковному миру, Святейший Пат­ри­арх поручил состоявшемуся при нем архиерейскому Синоду вести перего­воры с главенствующими обновленцами о присоединении их к Православной Церкви.

Толпами шли обновленческие священники и архиереи на путь покаяния перед Церковью, и ничего они не встречали у Святейшего, кроме безграничной ласки и всепокрывающей, подчас совсем незаслуженной любви. «Он имел осо­бенную широту взглядов, способен был понять каждого и всех простить», — вспо­минал о Святейшем Тихоне митрополит Сергий.

Но это не было уклонением от строго православной линии. Наоборот. «Прошу верить, что я не пойду на соглашения и уступки, которые поведут к потере чис­тоты и крепости Православия», — твердо и авторитетно сказал патриарх (из его резо­люции о примирении с Красницким, на адресе Елизаветградского духовенства 26 июня 1924 года, за № 523).

Вот почему 5 апреля 1924 года (за № 291) он издал новое, краткое, но со­дер­жательное послание, обличающее тяжкие преступления вождей обновлен­ческого раскола. В этом послании Святейший Патриарх на основании церков­ных канонов и от имени единомысленной с ним Российской Православной Церкви подвергнул обновленцев каноническому запрещению и подтвердил, что они, впредь до раскаяния, находятся вне общения с Церковью.

Но разнообразнейшие враги Православной Церкви ненавидели ее главу, Свя­тейшего Тихона. Он был истинным избранником Божиим и на нем оправдались слова Христа: Поносят вам и ижденут, и рекут всяк зол глагол, на вы лжуще Мене ради (Мф. 5, 11).

Мало того — враги Церкви покушались на жизнь Святейшего Патриарха. 26 ноября 1924 года несколько преступников ворвались в комнаты патриар­ха и убили первым вышедшего на шум его келейника Я. О. Полозова.

К чести для верующих истина Православия восторжествовала, и Святейший Тихон мог писать Константинопольскому патриарху: «Весь русский православ­ный народ сказал свое правдивое слово как о нечестивом сборище, дерзко име­­ну­ю­щим себя собором 1923 года, так о нечестивых вождях обновленческого раскола... Верующие не со схизматиками (раскольниками), а со своим законным и православным патриархом».

Русский православный народ глубоко ценил и понимал, кем был Святейший Патриарх для Церкви, и горячо любил своего великого духовного отца. Близок рус­скому сердцу он и потому, что этот первосвятитель был истинно русским чело­веком, воплотившем в себе лучшие стороны своего народа, от внешнего облика до внутренних черт характера.

«Очень многие, — говорил один архиерей, — выражали близость к патриарху, воспринимая его как благодатного старца. Это знаменательно — близость вы­сокого архипастыря! Нам надо помнить, светильником какого света он яв­ля­ется, и быть такими же тихими, кроткими, молитвенными, непосредст­венными в обра­щении к Господу, чтобы его любовь к Нему сообщалась и нам, и чтобы у нас была близость и к нему, и к Богу».

Будучи сам добрым пастырем, отдавшим всего себя на дело Церкви, он к тому же призывал и духовенство. «Посвящайте все свои силы на проповедь слова Божия, истины Христовой, особенно в наши дни, когда неверие и безбо­жие дерзновенно ополчились на Церковь Христову. И Бог мира и любви будет со все­ми вами» (Обращение к архипастырям и пастырям 1919 года).

Он старался ставить достойных служителей алтаря и в общении с духовен­ством одобрял его. Последнему епископу, поставленному Святейшим Тихоном, он ска­зал в своем приветственном слове: «Архиерейство — великая честь, но с ним связаны великие страдания. Через страдания же — к небесной славе!» (воскресенье, 23 мая ст. ст. 1925 года).

В проповеди о патриархе архиепископ Трифон (Туркистанов) вспоми­­нал, как он усталый, упавший духом пришел к Святейшему, а тот указал ему на ар­хи­ерей­скую панагию с изображением Богоматери. «Ей оружие пройде душу, и Она не предалась мрачному отчаянию, и мы должны по Ее примеру терпе­ливо понести свой жизненный крест» (из проповеди архиепископа Трифона 25 де­кабря 1925 года).

«Мы все приходили к тебе при жизни за утешением и назиданием, — го­ворил позднее другой архиерей, и всегда встречали у тебя ласку и привет» (из пропо­веди архиепископа Августина на Пасху 1925 года).

Святейший Патриарх Тихон жил радостями Церкви и болел, страдая ее скорбями. Он верил в духовное, истинное обновление Русской Церкви. Не мог патриарх не видеть и многих уродливых явлений в жизни нашего общества: безверия, нрав­ственной распущенности. Это нашло свое отражение в его воззва­ниях к Русской Церкви. В них и горячий протест против глубокого материалис­тического пони­мания жизни, и так присущее душе Святейшего чувство глубо­кого смирения, сознания человеческой неправды пред Божественной истиной.

«Ныне нужно дерзновение веры, — писал патриарх, — беспрестанное ее испове­дание. Да возгорится пламя светоча вдохновения в Церкви Русской, да соберутся силы, расточенные в безвременьи. Пусть верные чада в союзе любви соединятся с архипастырями и пастырями своими и вместе являют служение в духе и силе» (18 декабря 1917 года).

«Очистим же сердца наши покаянием и молитвою», — звал Святейший Пат­риарх.

Устроение самой церковной жизни Святейший Тихон должен был осущест­вить в духе постановлений Священного Собора 1917 года, много работавшего над преобразованием различных сторон церковной жизни. Однако большинство этих реформ не было принято или вследствие преждевременного прекращения деятельности Собора по условиям того времени, или как не привившихся в церковном сознании.

Святейший Тихон на всех ступенях своей жизни и деятельности всегда про­тягивал народу руку помощи, всегда говорил ему доброе слово, всегда шел навстречу в его бедствиях.

И народ это понимал и жалел его искренне и глубоко, получив полное убеж­дение в его святости. Это мужественное и кротчайшее существо. Это исклю­чительная, безукоризненно святая личность. На вопрос одного человека к епис­копу, как он относится к патриарху, он отвечал: «Я реально ощутил его святость».

В период кровавых междоусобиц, полных ужаса и стремлений, которые «не могут не производить гнетущего впечатления на сердца каждого христианина» (Послание 1919 года), он многократно обращался к верующим с церковной кафедры со святыми словами пастырского назидания о прекращении распрей и раздоров.

Когда вспыхнул голод в Поволжье, патриарх организовал Комитет помощи голодающим, его открытие 1 августа 1921 года ознаменовалось патриаршим богослужением в храме Христа Спасителя при огромном стечении духовенства и народа. После торжественного молебствия было прочитано патриаршее воззва­ние о помощи голодающим, обращенное к Православной России и ко всем народам земли. Комитет, возглавляемый патриархом, собрал большие средства и сделал очень много для голодающих.

Ни один воскресный или праздничный день не проходил, чтобы Святейший не служил в московских храмах или окрестностях Москвы. По-прежнему храмы эти даже в будние дни во время служения бывали переполнены. В уездных городах Московской губернии стечение народа бывало огромное, встреча и про­воды патриарха очень торжественные. Рабочие везде покидали работу, и все свет­ские и промышленные учреждения не работали в течение всего пребывания патриарха в городах.

После заключения патриарх проживал не в Троицком подворье, а в Донском монастыре, к нему со всех концов России приезжали разные лица и в его при­­ем­ной можно было увидеть епископов, священников и мирян: одни приезжали по делам церковным, другие — за получением патриаршего благословения и за утешением в горе.

Доступ к нему был свободным, и келейник его лишь спрашивал посетителей о цели прихода. Патриарх помещался в трех комнатах, первая из коих в указанные часы служила приемной. Обстановка патриарших покоев поражала своей простотой, а беседа с ним, по словам ви­девших его, производила сильное впечат­ление. Святейший находил всегда несколько слов для каждого, даже приходяще­го только за благословением. Приезжих подробно расспрашивал о положении Православной Церкви в про­винции.

Московский корреспондент парижской газеты «Энформвсион» так описывает свои впечатления о Святейшим и о приеме у него. «Спокойный, умный, ласковый, широко сострадательный, очень просто одетый, без всякой роскоши, без раз­личия принимающий всех посетителей. Патриарх лишен, может быть пышности, но он действительно чрезвычайно дорог тысячам малых людей, рабочих и кре­стьян, которые приходят его видеть. В нем под образом слабости угады­вается крепкая воля, энергия для всех испытаний, вера непоколебимая... Постоян­ные изъявления сочувствия и преданности, которые он получает со всех концов Рос­сия, делают его сильным и терпеливым... Густая молчаливая толпа ожидала прием. Странники, заметные по загорелым лицам, большой обуви и благочести­вому виду, ожидали, сидя в тени башенного зубца. Они сделали несколько тысяч верст пешком, чтобы получить благословение патриарха. Сельский свя­щен­ник, нервный и застенчивый, ходил вдоль и поперек... Горожане и крестьяне, люди из народа главным образом, долгие часы, порою дни ждут, чтобы открылась маленькая дверь и мальчик певчий ввел их к патриарху Тихону» (№ 219, 1923 г.).

О большой любви и благоговейном уважении к нему верующих красноречиво говорит та трогательная заботливость, которой был окружен Святейший. Верую­щие сделали, чтобы он ни в чем не нуждался, а после его радостного для них освобождения осыпали цветами своего любимого первосвятителя.

Те многие и многие тысячи народа, которые стекались на его дивные служ­бы, где на фоне общего великолепия к патриарху, простому и скромному и вместе неотразимо величественному, тянулись и взоры, и души всех!

Те многочисленные народные толпы, которые теснились к Святейшему, чтобы только его увидеть, простаивали часами в храмах и около них и в жару, и в мороз, чтобы получить его патриаршее благословение.

Его огромный авторитет и общее почитание не ограничивалось пределами Рос­сии. Православные восточные патриархи приветствовали его в 1917 году как своего брата и до самой его смерти, как правило, поддерживали с ним, насколько это было возможно, самую тесную каноническую связь.

Когда обновленцы в 1924 году стали распространять свою очередную ложь об «устранении Святейшего всею Восточною Церковью», патриарх Сербский Ди­­митрий в особой грамоте опроверг это утверждение, а обновленцам ответил советом прекратить церковную смуту в подчиниться Святейшему Тихону, единст­венной главе Русской Православной Церкви».

Крайне больно было переживать все церковные беды любящему отзывчивому сердцу патриарха. Внешние и внутренние церковные потрясения, обновленческий раскол, непрестанные первосвятительские труды и заботы по устроению и уми­ротворению церковной жизни, бессонные ночи и тяжелые думы, более чем годичное заключение, злобная гнусная травля со стороны врагов, глухое непо­нимание и неумная критика со стороны подчас и православной среды подточило его когда-то крепкий организм.

Начиная с 1924 года, Святейших Патриарх стал настолько сильно недомогать, что в день Рождества Христова написал свое завещание, в котором, согласно постановлению Священного Собора от 25 апреля 1918 года, указывает себе преемника по управлению Русской Цер­ковью. (В силу этого распоряжения Святейшего Тихона после его кончины патриаршие права и обязанности перешли к митрополиту Крутицкому Петру.)

Усилившаяся болезнь — сердечная астма — вынудила Святейшего лечь в боль­ницу доктора Бакунина (Остоженка, дом 19). Однако, находясь там, пат­риарх Тихон регулярно выезжал по праздничным и воскресным дням для служения в храмах.

В воскресенье, 5 апреля, за два дня до своей кончины, Святейший Патриарх, несмотря на болезнь горла, выехал служить литургию в церковь Большого Воз­несения на Никитской. Это была его последняя служба, последняя литургия.

Результат длинного богослужения и речи, сказанной Святейшим Тихоном постав­ленному им епископу, не замедлил обнаружиться прежде всего в сильном раздражении горла. Однако Святейший, по-видимому, чувствовал себя окрепшим и даже предполагал через несколько дней совсем выйти из больницы, тем более, что приближалось Страстная неделя. Но Господь судил иначе.

В самый день праздника Благовещения Он призвал к себе первосвятителя Рус­ской Церкви.

Во вторник, 25 марта/7 апреля 1925 года, последний день его земной жиз­ни, он принял митрополита Петра и имел с ним продолжительную беседу, после кото­рой чувствовал себя очень утомленным. Еще за три часа до своей кончины патриарх беседовал с навещавшими его лицами, живо интересовался ходом церковных дел, сообщал о предполагаемом своем скором выходе из ле­чеб­ницы и жалел, что недомогание не позволило ему совершить богослужение в великий праздник...

Вечером дежуривший при патриархе послушник К. Пашкович предложил ему прилечь отдохнуть, так как Святейший страдал бессонницей: «Ночь все равно, Ваше Святейшество, Вы проведете беспокойно». Святейший ответил ему: «Те­перь я усну... крепко и надолго... Ночь будет длинная...»

В половине двенадцатого ночи у Святейшего начался сердечным приступ. Боль­ной указывал на сердце и жаловался на боль. Была оказана обычная в та­ких случаях медицинская помощь, но пульс продолжал падать... Меди­цинские уси­лия оказались тщетны. Было 11 часов 45 минут вечера. Святейший Патриарх Тихон умирал.

Умирал он с тихой молитвой к Богу, молитвой благодарности, славословия и крестясь: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе, Господи, слава Тебе...» — не успел он перекреститься в третий раз.

Наутро звон церквей, молитвенно печальный, дрожал над городом певучей вол­ной.

Ужасная весть быстро облетела столицу. В храмах начались богослужения. Ве­рующие останавливались на улицах и передавали друг другу последние вести из Донского монастыря.

На следующий день были совершены во всех московских храмах литургии Иоан­на Златоуста.

Знаменательно, далее, что патриарх умер в день смерти праведного Лазаря и за его погребением началась Страстная седмица.

Чин погребения был совершён 30 марта (12 апреля) 1925 года, в Вербное воскресенье, в Донском монастыре; участвовали 56 архиереев и до 500 священников, пели хоры Чеснокова и Астафьева. Был похоронен с внутренней стороны южной стены трапезной Малого Донского собора.

В 1981 году канонизирован РПЦЗ. После детального изучения жизнедеятельности Патриарха Тихона, он был канонизован 9 октября 1989 Архиерейским Собором РПЦ; стоит во главе Собора Новомучеников и Исповедников Российских.

19 февраля 1992 года совершилось обретение святых мощей Патриарха Тихона. Мощи обычно открыто покоятся в Большом Донском соборе Донского монастыря.

Память святителя Тихона Церковь празднует 25 марта (по Юлианскому календарю) в день его преставления; а также 26 сентября — день его прославления в лике святых.

Ставился вопрос о внесении в месяцеслов также и даты обретения его мощей как дополнительного дня памяти.

3 декабря 2007 Патриарх Алексий II по представлению Календарного отдела Издательского Совета Русской Православной Церкви благословил внести в официальный месяцеслов ещё один день памяти святителя Тихона — 5 ноября по Юлианскому календарю — дата избрания на Всероссийский Патриарший престол.

Тропарь, глас 1 святителю Тихону, Патриарху Московскому и всея Руси
Апостольских преданий ревнителя и Христовы Церкве пастыря добраго, душу свою за овцы положившаго, жребием Божиим избраннаго Всероссийского патриарха Тихона восхвалим и к нему с верою и упованием возопиим: предстательством святительским ко Господу Церковь Русскую в тишине сблюди, расточенная чада ея во едино стадо собери, отступившия от правыя веры к познанию обрати, страну нашу от междоусобныя брани сохрани и мир Божий людям испроси.

Кондак, глас 2 святителю Тихону, Патриарху Московскому и всея Руси
Тихостию нрава украшен, кротость и милосердие кающимся являяй, во исповедании православныя веры и в любви ко Господу тверд и непреклонен пребыл еси, святителю Христов Тихоне, молися о нас, да не разлучимся от любве Божия, яже о Христе Иисусе, Господе нашем.

Молитва святителю Тихону, Патриарху Московскому и всея Руси
О пастырю наш добрый, святый великий патриарше Тихоне, яко град горний ты явился еси — добрая дела твоя и доныне светятся пред человеки. Вемы, яко ты, предстоя престолу Пресвятыя Троицы, велие имаши дерзновение в молитвах пред Господем. Воззри и ныне на нас, грешных и недостойных чад твоих, к тебе бо, яко имущему велие дерзновение пред Творцем всяческих, ныне припадаем и усердно молимся: умоли Господа, да подаст нам решимость стяжать благочестие отцев наших, его же ты стяжал еси от юности твоея. Ты в житии своем ревностный защититель и хранитель истинныя веры был еси, помози и нам незыблемо соблюсти веру православную. Тихая бо душа твоя зело преуспела в Божественном смиренномудрии, научи и нас разум наш питати не многомя­тежной мудростию человеческой, но смиренным познанием воли Божией. Ты пред лицом лютых врагов Христовых Ис­тинного Бога дерзновенно исповедал еси, молитвою своею укрепи нас, малодушных, да и мы всегда и всюду противостанем духу безбожия и льсти. Ей, угодниче Божий, не презри нас, молящихся тебе, ибо не токмо от бед и скорбей избавление просим, но силы и твердости, великодушия и любви просим, дабы переносить оные напасти, восстающия на ны. Испроси нам неослабное терпение даже до конца жития нашего, мир с Господом и грехов отпущение. Отче святый! Укроти в стране нашей ветры неверия и смуты, да водворит Господь на земле Российстей тишину и благо­честие и любовь нелицемерную. Молитвами твоими да сохранит ю от междуусобныя брани, да укрепит Святую Церковь нашу Право­славную, да не оскудеет она истинными пастырями, добрыми делателями, право правящими слово евангельской Истины. Упаси и за­блуд­шие овцы стада Христова. Наипаче же моли Господа сил, да возродится Русская земля святым покаянием и единым сердцем и едиными усты прославит Дивнаго во святых Своих Бога, в Троице славимаго Отца, и Сына, и Святаго Духа во веки веков. Аминь.

Акафист святителю Тихону, патриарху Московскому и Всея Руси

Кондак 1
Избранный архиерею, предивный угодниче и исповедниче Христов, Русския Церкве крепкое ограждение, отечеству нашему ходатаю и заступниче, прославляюще прославльшаго тя Господа, даровавшаго нам в тебе новаго и великаго предстателя, похвальное пение восписуем ти; ты же имеяй велие дерзновение ко Владыце Небесе и земли, от всяких нас бед свободи зовущих:
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Икос 1
Ангелов Творец и Господь в буреносныя дни мятежа и нестроения велия, восхотев людем страждущим утешение даровати, яви тя, патриарше претихий и предобрый, яко светило светозарное, светом Трисияннаго Божества озаряющее души верных, да и ны не грядут по тебе вси желающии со Христом быти, сего ради во умилении вопием ти:
Радуйся, от жребия патриаршества аки от монашескаго послушания не уклонивыйся;
Pадуйся, ревностному исполнению Божественных хотений научивыйся.
Радуйся, на престол патриарший, двесте лет пустовавый, в день Введения во храм Пресвятыя Богородицы возшедый;
Pадуйся, в день Благовещения со престола первосвятительскаго ко Престолу Пресвятыя Троицы прешедый.
Радуйся, первосвятительством и исповедничеством украшенный;
Pадуйся, для Бога живший и Богом просветленный.
Радуйся, яко подвигом своим патриаршество непреложно утвердивый;
Pадуйся, образ пастыря добраго собою явивый.
Радуйся, Донския обители сугубое прославление;
Pадуйся, Православныя Церкве во Америце утверждение.
Радуйся, российския паствы боговидное наследие;
Pадуйся, богоначертанный свиток правыя веры.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 2
Видя люди российстии о попрании святынь православных зело скорбящия и страхом объятыя, упованием полагал еси верным живот вечный, а не смерть имети; темже светом богоразумия твоего, Тихоне благосердне, и нас озари, да купно с тобою вопием Творцу всяческих: Аллилуиа.

Икос 2
Разум богопросвещен имея, богомудре Тихоне, отвергл еси всяческое плоти мудрование, с разумом же и волю повинул еси Господеви, темже сосуд чист и селение Духа Истины явился еси. Сего ради яко богомудраго наставника тя ублажающе, воспеваем:
Радуйся, с юношеских лет Патриарх прозванный;
Pадуйся, делателю винограда Христова избранный.
Радуйся, яко благостынным святительством утверждению Православия во Америце споспешествовал еси;
Pадуйся, яко всегда к высоте добродетелей пасомых тобою вел еси.
Радуйся, стадо тебе от Христа врученное во спасение наставивый;
Pадуйся, и сам вседушно Царствия Горняго вожделевый.
Радуйся, премудрости Божией созерцателю и проповедниче;
Pадуйся, разума Апостольския Церкве хранителю.
Радуйся, златоустый благовестниче православныя правды;
Pадуйся, небоязненный обличителю суемудрия и неправды.
Радуйся, праведности дивное благоухание;
Pадуйся, не посрамляяй нашего упования.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 3
Сила Вышняго яве показа тя, священнопроповедниче Тихоне, в трудех крестоношения суща, егда всеоружием Божия благодати козни тьмочисленных враг православныя веры разрушал еси, Богу поя победительно: Аллилуиа.

Икос 3
Имея веру несумненну и помысл чист, вся красная мира сего презрел еси, Тихоне богоблаженне, и в чине святительстем Господеви неленостно послужил еси. Темже благостию украшенный и ведением свыше озаренный, аки звезда путеводная светиши всем, вопиющим тебе:
Радуйся, единаго Христа всем сердцем возлюбивый;
Pадуйся, дарованный талант приумноживый.
Радуйся, яко угождал еси Богу всяческим благоугождением;
Pадуйся, вооруженный мудростию, кротостию и смирением.
Радуйся, правды и истины прежде всего искавый;
Pадуйся, истину дерзновенно вещавый.
Радуйся, заточение правды ради небоязненно претерпевый;
Pадуйся, смиренномудрием вознесенный.
Радуйся, вечную мзду добродетельми стяжавый;
Pадуйся, яко оными и противляющихся воле Божией удивлявый.
Радуйся, о утверждении паствы твоея присный ходатаю;
Pадуйся, теплый к Богу о нас предстателю.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 4
Бурю внутрь имея помышлений суетных не возможем, Тихоне всемудре, величие исповедничества твоего проповедати, обаче твоими молитвами у Престола Всевышняго в правоверии и благочестии укрепляеми, воспеваем Ему: Аллилуиа.

Икос 4
Слышавше людие о благоплодных добротах души твоея, богоносне Тихоне, желанием вожделеша тя видети на престоле первосвятительстем, абие свыше свидетельствован был еси яко сосуд Божественнаго изволения. Темже дивящеся чудному Божию промышлению, приносим ти благохваления сицевая:
Радуйся, Первосвятителю, от Самаго Господа проначертанный;
Pадуйся, мужу желаний, пасти стадо Христово избранный.
Радуйся, Пастыреначальника Иисуса Христа благоволение;
Pадуйся, незыблемости вечных христианских истин подтверждение.
Радуйся, апостолом сопричастниче;
Pадуйся, великим святителем сопрестольниче.
Радуйся, яко первопрестольником богомудрым равночестен явился еси;
Pадуйся, яко преемником твоим верный путеводитель ко спасению соделался еси.
Радуйся, духови повинувый плотская мудрования;
Pадуйся, спасительнаго Православия немолчное назидание.
Радуйся, чудес приснотекущий источниче;
Pадуйся, молитвенниче народный, старче и любимче всея Руси.
Радуйся святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 5
Боготечную звезду яви тя Господь, досточудне отче наш Тихоне; зане паству твою добре осиял еси светом Православия, правы стези указуя к Царствию Христову и научая присно взывати к Богу: Аллилуиа.

Икос 5
Внегда поставлен был еси на свещнице служения первосвятительскаго, всемудре Тихоне, потщался вседушно Богу благоугодити и не вотще потрудился еси, просвещая омраченныя страстьми. Мы же, ведяще тя архипастыря богомудра и строителя дому Божия верна и предобра, похвальная возсылаем ти:
Радуйся, у кормила правления церковнаго твердо стоявый;
Pадуйся, свет Христов верным возсиявый.
Радуйся, нужды духовно окрадуемых предваряяй;
Pадуйся, в попечении о Церкви на всяк день умирание подъемляяй.
Радуйся, душетленному зверю стадо твое расхищати не попустивый;
Pадуйся, Церковь в гонениих сущую верную Христу сохранивый.
Радуйся, яко тобою миродержца избавляемся;
Pадуйся, яко тобою ревности по Бозе исполняемся.
Радуйся, яко красен явился еси богословием и благими деяньми;
Pадуйся, яко мерзкаго неистовства потребил еси мудрование.
Радуйся, яко пресекл еси прелести гноение;
Pадуйся, народу православному похваление.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 6
Проповедник благочестия воистинну явился еси, делателю непостыдный и право правящий слово истины, священноначальниче Тихоне, яко добрый воин Христов ограждая паству твою в годину смертных искушений и подвизая взывати истинному Богу: Аллилуиа.

Икос 6
Возсиял еси в первопрестольной яко звезда лучезарная, блистанием учений твоих и исповедничества озаряя души верных и разгоняя тьму нечестия. И ныне плоды сеяния твоего насыщаеши вся, яже со удивлением и любовию взывают к тебе:
Радуйся, на престол первосвятительский Промыслом Божиим возшедый;
Pадуйся, крестный путь с паствою своею прошедый.
Радуйся, яко жезлом благоволения стадо Христово пасл еси;
Pадуйся, яко овец заблуждших и обреченных на заклание не оставил еси.
Радуйся, потерянную овцу отыскавый, угнанную возвративый;
Pадуйся, пораженную перевязавый, больную укрепивый.
Радуйся, разжиревшее и буйное овча истребивый;
Pадуйся, богомерзких ересей востание отразивый.
Радуйся, от распрей церковных много скорбевый;
Pадуйся, неправедное лишение сана и монашескаго звания претерпевый.
Радуйся, яко для народа русскаго его драгоценное Сокровище Церковь и святое Православие сохранивый;
Pадуйся, яко твоими труды и ныне живем и движими есмы.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 7
Желая невозбранно пастырем добрым быти, емуже суть овцы своя, потщался еси, богоносне Тихоне, на пользу душ стада твоего всем вся быти, да вси взыщут Единаго Бога. Мы же, уповая достигнути спасения преславным ходатайством твоим, со дерзновением воспеваем: Аллилуиа.

Икос 7
Новаго и дивнаго попечителя Церкве Российския вемы тя, святителю Тихоне, понеже во исповедании твоем не устрашился еси человеческих прещений, и святоотеческия заветы соблюл еси. Сего ради и крепость духовную подаде ти Подвигоположник Христос; мы же недостойнии возносим ти сицевая:
Радуйся, самоотвержение всецелое показавый;
Pадуйся, спасения многих взыскавый.
Радуйся, яко волков хищных от паствы твоея отгнал еси;
Pадуйся, яко коварство их мудро распознал еси.
Радуйся, над всеми кознями сатанинскими восторжествовавый;
Pадуйся, всеоружие благочестия подъявый.
Радуйся, Промысла Божия о людех провозвестниче;
Pадуйся, дивное нравов очистилище.
Радуйся, сокровищ православныя веры усердный хранителю;
Pадуйся, Божия благоволения к людем исполнителю.
Радуйся, таинниче Божий, еще на земли небесных благ вкусивый;
Pадуйся, святость души твоея житием явивый.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 8
Странное и преславное чудо есть маловерным и малодушным зрети, богоявленне Тихоне, како в лютых гонениих престол первосвятительский имея, священную жизнь стяжавая, православную утвердил еси веру и премудростию твоею и словес благодатию научил еси стадо твое богоугодно воспевати: Аллилуиа.

Икос 8
Весь исполнь любве Христовы, Тихоне благосерде, паству свою не оставил еси: яко Ангел хранитель чадом своим пребываеши, молитвы Всевышнему о них возсылая: сего ради усердно чтем светлую память твою, благодарственное хваление воспевая ти:
Радуйся, обилием любве твоея мир удививый;
Pадуйся, в чине властителя кротость и мягкость явивый.
Радуйся, славу предобраго и преблагаго владыки снискавый;
Pадуйся, свет Царства Небеснаго на земли показавый.
Радуйся, апостольских преданий ревнителю;
Pадуйся, церковных канонов премудрый насадителю.
Радуйся, в святительстем служении своем труд и подвиг, а не славу и почет прозреваяй;
Pадуйся, истинно правоверныя повеления подаваяй.
Радуйся, яко Божественнаго священства правило был еси;
Pадуйся, яко великое воздаяние первосвятительства приял еси.
Радуйся, каменю драгий, землю Русскую всю украшаяй;
Pадуйся, на славословие Божие нас немощных созываяй.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 9
Подвигом добрым подвизался еси, всечестне Тихоне, непреткновенно течение лет совершил еси: благостынною и боголюбезною душею твоею к вечному животу преселился еси, идеже с чинми небесными и собором святых купно поеши Богу победную песнь: Аллилуиа.

Икос 9
Ветия многовещанныя не возмогут по достоянию изрещи пречуднаго прославления памяти твоея, богогласе Тихоне; мы же к покаянию тобою подвигаеми и благосердию твоему подражати хотяще, песньми похвальными тя ублажаем сице:
Радуйся, добрый твоего стада наставниче и правителю;
Pадуйся, колеблющихся в вере твердый оградителю.
Радуйся, свирепство имущих власть небоязненно претерпевый;
Pадуйся, кесарю токмо кесарево воздавый.
Радуйся, славу Царя царствующих и Господа господствующих мужественно воинствовавый;
Pадуйся, спасительная предания нам предавый.
Радуйся, яко тобою святое Православие ревностно охраняется;
Pадуйся, яко тобою всякий порыв к небесному благословляется.
Радуйся, во мраце нечестия правую веру утверждаяй;
Pадуйся, гнев Божий на милость к нам грешным прелагаяй.
Радуйся, великими московскими святители вспомоществуемый;
Pадуйся, покровом Пречистая Богородицы осеняемый.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 10
Спасти хотя Церковь Русскую, преславне отче наш Тихоне, скверная учения беззаконных анафематствовал еси, богоборцем противяся тако; да убоялися тя яко втораго Ермогена. Мы же почитающе всечестную память страданий твоих вопием прославльшему тя Богу: Аллилуиа.

Икос 10
Забрало незыблемо и благонадежно Церкве явился еси, показуя собою мужественнаго борения образ и утверждая делы и словесы крепко стояти за правую веру, священноглагольниче Тихоне. И ныне светом твоим тьма отгоняется и обнажается плетение лукаваго совета, Божественныя твоея мудрости сияньми, да вси вопием ти сице:
Радуйся, яко обретатели злочестивых ересей посрамлены показал еси;
Pадуйся, яко нрав дерзкаго безбожия всенародно обличал еси.
Радуйся, новомучеников российских и сущих в гонениих за Церковь удобрение;
Pадуйся, яко и сам принимал еси за Христа заточение.
Радуйся, вольным Христовым страданием подражавый;
Pадуйся, страдания за Христа и Церковь Его радостию почитавый.
Радуйся, страданием исповедание совершивый;
Pадуйся, на Бога Промыслителя все упование возложивый.
Радуйся, яко обличаеши прелести сокровения;
Pадуйся, яко ужасаеши нечестивых помышления.
Радуйся, правую веру чрез многи подвиги непреложно утвердивый;
Pадуйся, благочестивую отрасль труды твоими возрастивый.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 11
Пение умиленное приносим ти, таинниче Христов, сияеши бо ныне на Небеси благолепия венцем украшен: яко верен святитель правдою одеялся еси и в раи сладости ликуеши; о песнословящих тя Отца Небеснаго прилежно моли, вопиющих Ему: Аллилуиа.

Икос 11
Всемирнаго светильника яви тя Христос, богодухновенне отче наш Тихоне: ведый сердца твоего смирение, на престоле святительстем тя посади. Ты же благовония жертв всего себе Ему принося, иерей был еси и жертва; сего ради немолчными гласы глаголем ти:
Радуйся, светлостию жития возсиявый;
Pадуйся, живот нестареющийся достойно приявый.
Радуйся, истины державный поборниче;
Pадуйся, покаяния рачительный проповедниче.
Радуйся, лжеучителей лукавство разоривый;
Pадуйся, маловерных в православной вере утвердивый.
Радуйся, за веру православную и благочестие российское заточение от безбожных приявый;
Pадуйся, мучение за Христа благодушно претерпевый.
Радуйся, яко силою Божией в подвиге непобедим явился еси;
Pадуйся, яко храм всечестен Богу был еси.
Радуйся, паствы твоея изрядный душепопечителю;
Pадуйся, на помощь тя призывающим скорый пособителю.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 12
Благодать восхотев восприяти от Щедродателя Владыки всех и Господа, прежде конца явился еси, всехвальне отче Тихоне, мертвенностию жизненосною ко греху одеян, Христа чтити научая богоприятне. Той же дарованием чудес обогати тя, освяти и прослави на Небеси и на земли, научая о тебе воспевати: Аллилуиа.

Икос 12
Поюще венец исповедничества, приемый тобою, Тихоне досточудне, недоумеем, како воистинну наречем тя, ибо тобою в Троице славимый Бог наш славно прославися. Сего ради приносим ти похваления сицевая:
Радуйся, труд крестоношения богоугодно подъявый;
Pадуйся, токмо благоволения Божия искавый.
Радуйся, сосуде, Духа Святаго исполненный;
Pадуйся, дарами Духа Владычня обогащенный.
Радуйся, вечное приемый от Бога благословение;
Pадуйся, людем твоим испросивый Божие благоволение.
Радуйся, многоцелебныя мощи твоя во огни явивый;
Pадуйся, сими храм от огня сохранивый.
Радуйся, славы Божия велий ревнителю;
Pадуйся, молитв наших скорый исполнителю.
Радуйся, паствы твоея присное радование;
Pадуйся, во всем житии твоем Православия путевождю.
Радуйся, святителю Тихоне, Церкве Православныя похвало и утверждение.

Кондак 13
О пастырю наш предобрый, святый патриарше Тихоне, приими сие малое тебе хваление и моли венчавшаго тя славою Господа Сил, да возродит Россию во Христе; да дарует мир жительству нашему и Церкве святей Своей, ограждая ю от всех душепагубных и безбожных веяний; да обратит в любовь к Себе и ближнему сердца всех человек; да дарует познати Себе Духом Святым Своим велию множеству соотечественников наших, вере ненаученных и от веры отвращенных; да сподобимся ныне и присно и во веки веков единем сердцем и единеми усты воспевати Ему: Аллилуиа.
Этот кондак читается трижды, затем икос 1-й и кондак 1-й

По материалам сайтов "Русские святые", "Православие"

©2007—2024  Храм св. Василия Великого (на Горке) город Псков. Контакты