Храм святителя Василия Великого

На главную ‹  Проза ‹  Произведения Игоря Изборцева ‹ Кто если не мы

Кто если не мы

"Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти", - утверждает Салтыков-Щедрин. По большому счету, именно так и есть. Рукописи действительно не горят, ибо пишутся на небесных скрижалях, не подвластных чину земного естества. Эти небесные письмена не покупаются и не продаются; они, призванные наполнять вселенную высоким духовным смыслом, доступны каждому ищущему их, стремящемуся к "высокому". Они же, вовремя вложенные в человеческую душу, способны формировать и сохранять у субъекта познания устойчивый интерес к высокодуховному на всем протяжении жизни. Процесс "взращивания" в человеке позитивных ценностей, хотя и апеллирует к "небесному", но регулируется вполне материальными, земными категориями: домашним воспитанием, уровнем школьного образования, соответствующей государственной политикой и, конечно же, нашим ответственным и заинтересованным отношением к происходящему… Если не мы, то кто? Вопрос не риторический, требующий незамедлительного ответа…
Величие человека обусловлено прежде всего его способностью к творчеству. Именно творческий дар роднит его с Творцом всего сущего. Это высший дар Бога человеку - быть в мире творцом, познавать неведомые доселе сущности и, создавая новые, преображать и приукрашать мир...
Прежде в России существовало очень точное, всеобъемлющее понимание значения творчества.
"Искусство есть служение и радость, - пишет Ильин. - …Истинный художник… не властен над своим вдохновением… Он позван и призван - "божественный глагол" коснулся его чуткого слуха. Призванный и позванный, он чувствует себя предстоящим. Перед ним не много произвольных возможностей, а одна единственная художественная необходимость… в обретение которой и состоит его служение… Художник имеет пророческое призвание, не потому что он "предсказывает будущее или "обличает порочность людей", а потому что через него прорекает Богом созданная сущность мира и человека. Ей он и предстоит, как живой тайне Божией, ей и служит становясь ее "живым органом"."
Русская литература, в лице лучших своих представителей, сумела воспитать в себе чувство глубокой ответственности. Ведь писателю, по слову того же Ильина, "дана власть населять человеческие души новыми художественными медитациями и тем обновлять их, творить в них новое бытие, новую жизнь". Отсюда высота духовно-нравственной позиции русской литературы. Благоговение перед родными святынями, любовь к родине, патриотизм - не эти ли чувства служили путеводной звездой лучшим делателям на отечественной художественной ниве?
Писатели-классики, - по известному выражению Мережковского, - вечные спутники человечества. Имеем ли мы право сегодня присоединится к этому утверждению? Кто наши нынешние спутники? Кто шагнул с нами в третье тысячелетие? Не требуется семи пядей во лбу, чтобы дать ответ…
Читательский спрос нынче не отличается взыскательностью и глубиной. В подавляющем большинстве удовлетворению "духовных" потребностей служит массовая литература. Что это такое? Учебник по теории литературы так расшифровывает значение этого явления. Массовая литература - совокупность популярных произведений, которые рассчитаны на читателя, не приобщенного к художественной культуре, невзыскательного, не обладающего развитым вкусом, не желающего, либо не способного самостоятельно мыслить и по достоинству оценивать произведения, ищущим в печатной продукции главным образом развлечения. Увы, сплошны "не"… Стыдно, ибо понимаешь, что касается это всех нас...
Итак, вот они наши спутники: "литературный низ", желтая пресса и безнравственное, низкохудожественное телевидение. Чем населяют эти попутчики наши живые души, какое новое бытие в них творят? Ответ не сложен - достаточно вспомнить самых популярных литературных и телевизионных персонажей: новый русский, бандит, бомж…
Иногда кажется, что нас просто-напросто обокрали. Ночью пробрался в дом бесстыжий тать и унес с собой самое дорогое и любимое, самое значимое. А уходя включил телевизор. Под его многообещающие, вплоть до дармового миллиона, голоса мы и проснулись. Да так увлеклись, что и покражи не заметили и до сих пор не замечаем… А телевизор работает себе и все что-то обещает…
Но вернемся к творчеству. В настоящее время худо-бедно литературный процесс идет в столице, да еще в нескольких крупных городах, где есть серьезные издательства и обладающие платежеспособностью потребители, в основном так называемый "средний класс". Следует отметить, что платежеспособный читатель в столице нынче уже не желает довольствоваться только массовой литературой, ему хочется приобщиться к чему-нибудь "высокому". А поскольку сегодня и в литературе всем правят законы рынка, то раз есть спрос - нате вам предложение. Предлагаемая современная серьезная (она же элитарная) литература, кроме точного знания потребностей читателя, отличается высоким профессионализмом письма, интеллектуальностью, информативностью - и является в подавляющем большинстве римейком. По большой части это профессиональная перетасовка существующих текстов, давно ставших наследием человечества. Но в этом и есть самый шик - так спрятать реминисценцию и аллюзию, что лишь самый интеллектуальный читатель сумеет откопать ее, вычленить из контекста. А уж как порадуется, коль скоро откопает! И писателя похвалит… Иначе, чем игрой в литературу это не назовешь. Кто хочет - играй, а не желаешь - пережевывай бульварное чтиво…
Итак, в столицах играют в литературу, а в провинции пишут в стол… В провинции литературный процесс лишь едва обозначен. Два-три издания в год на всю писательскую организацию. Хорошие, талантливые книги выходят тиражами в тысячу экземпляров - и это еще за счастье. А то ведь и в пятьсот, в триста, в двести…
Повсеместные законы рынка для провинции означают смерть литературы. Писатель, реализует свой творческий дар, исполняет обязанности своего служения, создает произведение и предлагает его миру… Но его предложение - глас вопиющего в пустыне. Рынок отсекает все благие побуждения автора. "Где спрос? - вопрошает. - Нет? То-то". А ведь провинциальная беллетристика - главный движущий фактор общекультурного развития. Нет фактора - нет развития. Откуда ждать появления высокой литературы, новых классиков? Лишь в полноводной творческой реке способны родиться титаны от литературы. Если река выродится в десяток ручейков - крупнее окуня потомкам рыбы не видать. Кого будут изучать наши внуки и правнуки на уроках литературы (если таковая дисциплина вообще останется в школьной программе, т.е. законы рынка позволят) Пушкина? Гоголя? Достоевского? Есть опасение, что их просто перестанут понимать, отождествлять с собственной новосотворенной посткультурой. В лучшем случае лишь создатели очередных римейков не забудут слова Аполлона Григорьева и будут хвалиться, что Пушкин - это их все… Неприглядная картина и, увы, вовсе не фантастическая. Грядущая действительность может превзойти даже самые худшие наши ожидания. Не стоит уповать на возможности высокотехнологической цивилизации, духовная и нравственная деградация рано или поздно погрузит разум человечества в безнадежный сон, лишив его тем самым способности как бы то ни было использовать плоды собственных экономических и материальных достижений. Сон разума способен породить только чудовищ…
Такое ли (в образе жуткой антиутопии!) будущее мы хотим приуготовить своим потомкам? Едва ли… Но если так, то уже сегодня! немедленно! Мы должны принять решение и определиться: на чьей мы стороне - созидания или разрушения национальной культуры?
Кто, если не мы?


Январь 2003