Фильм о Псковской миссии будет нашим первым фильмом о Церкви
04.05.2008
Псковская православная миссия - одна из наименее изученных и осмысленных страниц истории Великой Отечественной войны. С августа 1941 по февраль 1944 года священники-миссионеры из Прибалтики возрождали церковную жизнь на оккупированных немцами территориях северо-запада России. Успех миссии превзошел все ожидания, но судьба почти всех ее участников закончилась трагически.
Личный подвиг священников, мужественно исполнявших свой долг в условиях сперва немецкого, а потом советского гнета, должен быть показан современникам - так решил Владимир Хотиненко, в феврале приступивший к съемкам фильма о Псковской миссии. В интервью обозревателю портала режиссер рассказал о будущей картине.
- Почему Вы так заинтересовались историей Псковской миссии, что решили снять про нее художественный фильм?
- История Псковской миссии доселе, скажем так, оставалась неизвестной. Была организована миссия священников, человек 18, которые работали в оккупации, служили в храмах, то есть исполняли свои прямые обязанности. Естественно, когда немцы увидели, что эти священники на них не работают, они стали их арестовывать. На митрополита Сергия (организатор миссии, экзарх Прибалтики митрополит Сергий (Воскресенский) вообще было организовано покушение, его убили. А потом пришла Красная армия и арестовала тех, кого не добили немцы. То есть это такая история между Сциллой и Харибдой, когда человек, исполняя свой долг, оказывается между молотом и наковальней.
Понятно, почему у нас этот вопрос совершенно не исследован. В большевистское время по естественным причинам, потом, может, руки не доходили, может, не до того было, может быть, недостаточно сенсационности в этом материале. Но в оккупации было, по разным сведениям, как минимум 50 миллионов человек. Что такое 50 миллионов? Это, к примеру, больше населения Франции. Немцы в первые месяцы войны получили такое количество пленных, которое рассчитывали получить только в ее конце. А учитывая то, что у Сталина не было договоренности с Красным Крестом, эти люди никому не были нужны. Совершенно. Помню, даже я еще заполнял в анкетах графу "Были ли родственники в оккупации?" То есть это люди, в том числе женщины, дети, на которых стояло какое-то клеймо. Их ведь считали предателями. Изменниками Родины. Раз они работали под фашистами, значит, служили немцам - и все. Хотя, вообще-то говоря, это люди, которых бросили. А мы не обращали особого внимания на эти цифры...
В общем, это история о забытых людях. Героические страницы нашей истории мы открывали по-разному - о история о забытых людях. ным Крестом, эти люди тоже никому не были нужны. али получить только в конце войны. аковальней. и масштабно, и камерно, как, к примеру, в замечательной картине "В бой идут одни старики". То есть подвиг народа - и в тылу, и на фронте, - он исследован. Можно еще что-то там открыть, снимают вот про штрафбаты, но в целом это не меняет картину. А жизнь людей в оккупации не исследована со-вер-шен-но! У нас в кино буквально предполагалось, что это могут быть либо партизаны, либо подпольщики, а других не существует. Но, как Вы понимаете, процент партизан и подпольщиков был маленький, как бы много их ни было. Остальные люди - жили. Без информации, в полной неизвестности, кто кого победит. Я уже не говорю о том, что среди них было очень много людей, обиженных советской властью, которые принимали немцев с хлебом-солью. И в этом проблема первых дней войны - армия разбегалась.
Ведь власти меняются... Для огромного количества эмигрантов, проживавших за границей после гражданской войны, большевики были оккупантами, а немцы - освободителями, как бы наивно это ни выглядело сегодня - в том смысле, что мы-то уже знаем конечный итог войны. Эти люди думали: вместе с цивилизованными немцами истребим большевистскую заразу, вылечим Россию. Конечно, наивно, ведь Гитлера их лирические рассуждения совсем не волновали.
То есть это совершенно неисследованное поле деятельности, и в этом сложность.
- А как лично Вы вышли на этот сюжет?
- Мне его предложили, не буду говорить, кто. Случайная абсолютно встреча. Человек сказал: есть очень хороший сюжет, и рассказал в двух словах историю Псковской миссии. Он очень коротко рассказал, как эти люди, которые служили, которых не добили немцы, как за ними пришли и арестовали, и они по 20 лет сидели в лагерях. А некоторые сидели и до этого.
История Церкви в этот период вообще страшна на самом деле. Жуткое дело, что делали со священниками. Недаром же сейчас есть новомученики. Но благодаря этому начались совершенно невероятные процессы. Может быть, это прозвучит странно, но для меня было откровением узнать, что немцы, захватывая какой-то город, сразу открывали в нем храмы. Причем они особо не рассчитывали на Церковь в идеологическом смысле, не ждали, что та начнет активно агитировать за Германию. Для них было главное, чтобы люди были под присмотром, им нужен был порядок, и все. Однако это все равно превратилось в определенную идеологию, потому что народ обрел нормальную жизнь и смысл, причем совсем другой, нежели был в то время в советском государстве. Люди мгновенно шли в храм, искали какого-нибудь батюшку. У них вообще не было другого места, где можно было почувствовать себя вместе, обрести какой-то смысл, кроме как в храме.
Что происходит дальше? Сталин после своего известного обращения "Братья и сестры!" избирает в Москве патриарха. И до самой смерти Сталина, вплоть до Хрущева, Церковь ведет нормальную жизнь. Кстати, я читал описание Пасхи 1942 года в Москве, когда Сталин разрешил ночной крестный ход. Это беспрецедентно: идет война, кругом светомаскировка, а он разрешил. Я лично глубоко убежден, что все это именно благодаря тем процессам, которые начались в тылу у немцев. А ведь если бы не началась война, то буквально годик-два - и вообще ни одного храма не осталось бы, как институт Церковь была бы просто истреблена. Начался же совершенно обратный процесс - как ни парадоксально, благодаря войне, хотя, конечно, Сталин использовал Церковь как политический инструмент, может быть, в большей степени, чем сами немцы. Впрочем, нашей картины не хватит для того, чтобы все это отразить, она слишком камерная. В целом же это невероятно интересный, сложный и свежий для меня материал.
Сейчас, с одной стороны, у нас есть тяга к Церкви, храмы полны народу, на Пасху-то уж вообще все в них идут. Но в то же время у народа есть некая настороженность к институту Церкви: дескать, не дай Бог нас начнут за что-то агитировать. Мы никого агитировать не будем, наша задача - рассказать историю жизни человека, который исполнял свой долг.
- То есть в основе сюжета будущего фильма лежит какая-то конкретная история?
- Какой-то определенной истории у меня не было. Она сложная, потому что внешне простая. В определенные времена она вообще не могла появиться на свет. Потому что это история одного священника, через которого мы исследуем эту, я бы даже сказал, "проблему". Вообще картина внешне достаточно камерная, простая - такая война без войны, где от войны доносятся только отголоски. Главный герой видит войну через наших пленных, но самой войны в картине как бы нет.
- Этот священник - реальный участник Псковской миссии?
- Нет, это собирательный образ. Но там будут и реальные исторические лица, в первую очередь главная трагическая фигура - митрополит Сергий. Все остальные участники миссии будут так или иначе появляться, мы их всех немножко покажем. Про всех одновременно рассказать невозможно, ведь у каждого была своя история. Но все главное - на уровне моего понимания, как я чувствую эту историю - будет сказано в образе этого священника. Это будет такой замечательный, очень светлый персонаж. Белый священник, его жену должна сыграть Нина Усатова. Совершенно потрясающая парочка может получиться. Мы придумали уже хобби для батюшки. Он у нас получается интеллигентный. Ну, такими были практически все участники Псковской миссии.
- А личность вдохновителя миссии, митрополита Сергия, пройдет скорее на втором плане?
- На втором, потому что если по-другому, то про него надо снимать отдельную историю, а хотелось рассказать именно про всех. Владыка Сергий - достаточно сложная фигура. Хотя обстоятельства его смерти сами по себе, прости Господи, художественные (29 апреля 1944 года владыка Сергий был расстрелян в автомобиле по дороге Вильнюс-Каунас двумя неизвестными в немецкой форме - "ИФ"). Долгое время еще гадали, вариантов его убийц было несколько, подозревалось чуть ли не НКВД, но в конце концов исследователи пришли к выводу, что это сделали немцы, потому что он отказался немцам подчиняться в их требовании непризнания избранного патриарха. Тут уже столкнулись две идеологии - немецкая и советская, материализовалось это глухое противостояние.
У нас - говорю "нас", потому что я и сам такой, - уже настолько успела сложиться традиция героизма войны! Хотя многое уже признано, но мы не очень любим потери войны, данные о том, что эта Победа была достигнута ценой невероятных - я не говорю усилий, а потерь! И никто больше, кроме русской армии, этого выдержать бы не смог.
Скажу мысль, которая кому-то покажется крамольной, но инерция Победы во второй мировой войне несет нас до сих пор. Мы все еще живем этой войной, причем живем именно зарядом Победы. А поскольку мы живем Победой, не очень нам хочется думать о неприятных моментах. У нашей страны пока ведь фактически нет ничего другого - ни внятно выраженной идеологии, ни какого-либо иного смысла, кроме того, который странным образом располагается в прошлом.
- Ощущение, что чем дальше отодвигается война, тем больше она начинает резонировать сегодня...
- А сейчас пойдет новая волна. Ведь в перестройку многое подзабылось, считалось даже неприличным об этом говорить. Сейчас же все вновь обретает второе дыхание, открываются какие-то новые страницы. Но это одновременно и печально. Хорошо, что мы не забываем про войну, но печально, что у нас нет ничего другого.
- Вы говорите, что хотите избежать в своей картине агитации...
- Ну, декларативности - уж точно!
- Просто о Псковской миссии сегодня действительно практически никто вообще ничего не знает, в том числе и в церковной среде. У кого бы я ни спрашивала, все задают вопрос: а что это? И у Вашего фильма, конечно, будет очень большая просветительская функция. Фактически Вы станете первым, кто сегодня расскажет про Псковскую миссию, причем в очень больших масштабах. В связи с этим Ваш главный акцент в фильме все-таки каков?
- Понимаете, все-таки при всей необходимости просветительской функции тут у меня позиция совершенно четкая. Ведь если заинтересовать людей, они сами узнают все остальное. У меня же главная, первостепенная задача - рассказать человеческую историю. Конечно, у нас много консультантов, у одного Псковская миссия вообще легла в основу диссертации. Разумеется, есть поддержка со стороны Церкви, собственно, наш производитель - студия "Православная энциклопедия", там все, что нужно, знают. Хотя никакого колпака церковного надо мной нет. Ну, следят за тем, чтобы соблюдалась обрядовость, и так далее. Поэтому фактологическая часть у нас, думаю, будет достоверной. Вопрос в другом. Почему мы берем собирательный образ главного героя? Где-то все равно нельзя идти по факту. Невозможно знать все, не все участники миссии вели дневники, и даже про митрополита Сергия известно совсем даже не все, что могло бы быть интересно.
- Патриарх знает о Вашей картине?
- Да, конечно, знает. Подробно мы не беседовали, лишь мельком, был у нас с ним короткий разговор на эту тему.
- Святейший ведь и сам лично очень трепетно относится к истории Псковской миссии...
- Да, да... Дело в том, что... (вздыхает) это для меня такая ответственность, которая дай Бог, чтобы не помешала. Ведь это будет в буквальном смысле первый фильм о Церкви именно как о Церкви. Вот "Остров" - он не о Церкви, а о юродивом, что совсем другое. Это даже в некотором смысле антицерковная картина, потому что там все церковнослужители, священники - никакие, ненастоящие. А настоящий человек - это вроде как который сам по себе... Это довольно распространенная точка зрения, что в Церковь, где все эти попы, ходить не надо, достаточно тихо молиться дома. Но это признак необразованности, поскольку подвиг юродства - это тоже совершенно отдельная статья, как и подвиг столпничества.
- Когда примерно Вы планируете завершить работу?
- В кино не может быть конкретных сроков. Если даст Бог, мы начнем снимать картину в начале июля. Съемочный период у нас с некоторым разрывом включит практически все времена года - лето, осень, зиму. Съемки мы закончим, Бог даст, уже в этом году, и к середине следующего года, видимо, фильм должен будет выйти на экраны.
- Можете ли Вы рассказать что-нибудь про актерскую группу?
- Пока нет. Пока мы на очень сложной стадии. Вообще это очень сложный вопрос - как играть священника. Когда у меня Женя Миронов снимался в "Мусульманине", мы работали-работали, а потом я говорю: "Женя, есть вещи, которые сыграть нельзя". И он, будучи крещеным, верующим, три месяца ходил в мечеть, сидел там в первых рядах, чтобы ничего не пропустить. Муфтий Гайнутдин нам разрешил.
Очень хочется мне в качестве музыкальной темы включить в картину хор рабов из оперы Верди "Набукко" - я его очень люблю, это просто потрясающий, лучший из всех существующих хоров. В свое время этот хор из "Набукко" был символом освобождения Италии от гнета оккупации, вся страна пела эту тему - как надежду, как свободу.
Сейчас мне хотелось бы, если все сложится, назвать картину "На реках Вавилона". "Псковская миссия" - это рабочее название.
- "Вавилона" или "Вавилонских"?
- Мы сейчас дискутируем. Красиво - на реках Вавилона. Если буквально соответствовать тексту 136 псалма, то "Вавилонских". Кроме того, "На реках Вавилона" - тут слишком выделяется географический момент, а "Вавилонских" - это аллегория. Это такой сложный процесс - с названием, ведь название - это смысл. Плюс там получается хорошая игра со временем. Этот 136-й псалом много кого привлекал. И пока мы обдумываем идею того, чтобы в финале фильма прозвучала бы, но не как финальная тема, а просто появилась бы тема группы "Boney M - "On the rivers of Babylon". Это же был просто хит семидесятых, и он должен прозвучать как какая-то транскрипция. То есть с пафосом вердиевской темы мы проживем картину, а эта возникнет как изменение времени, трансформация. И это будет живая связь времен.
- В таком случае, если будет подчеркиваться связь между временем войны и нашей жизнью, каков, на Ваш взгляд, главный урок, который современники могут почерпнуть из исторического опыта Псковской миссии?
- Ну, Вы же понимаете, слово "урок", оно такое... Я вообще убежден, что искусство, и кино в частности, не способно чему-то научить. Тут странная вещь: навредить оно может, а вот научить - не очень. Знаете, моя картина "Зеркало для героя", может, потому и получилась, что я снимал ее для родителей. Тогда плясали чечетку на сталинском гробе, на всем этом поколении, и никого никакие нюансы не интересовали. А мне стало жалко моих родителей, их молодость, потому что они были молодые, любили друг друга и вообще жили какой-то человеческой жизнью. Сейчас задача отчасти та же.
Я хочу, чтобы мой новый фильм был бы посвящен тем 50 миллионам забытых, а вообще - брошенных, пусть и по объективным обстоятельствам, людей. И не только брошенных, а заклейменных. Если говорить немного пафосно, я хотел бы эту печать, клеймо с них убрать, стереть. Чтобы за этим увидели живых людей, независимо от трагического движения истории. Ведь все равно мы всегда идем на компромисс - это сейчас так удобно, а это - эдак. И историю переписываем, если нужно. А это-то - реальность! Она никогда и никуда не денется.
Ведь, слава Богу, до сих пор находятся энтузиасты, которые откапывают останки участников войны, идентифицируют их. Значит, это важно. Вспомнить про тех забытых 50 миллионов человек, мне кажется, ничуть не менее важно. Хотелось бы соединиться с ними - хотя бы сейчас!
Источник: Интерфакс-Религия
→ Православный крестный ход прошeл по улицам Нью-Йорка
Контакты