Интервью Святейшего Патриарха Кирилла: Церковь мало что может. Христос может всё
08.01.2014Предстоятель Русской Православной Церкви ответил на вопросы журналиста и телеведущего, генерального директора российского международного информационного агентства «Россия сегодня» Дмитрия Киселева.
- Ваше Святейшество, мы беседуем в праздник Рождества Христова. Для большинства людей это семейное торжество и конечно детское. Можете ли вы вспомнить свои мечты и пожелания, связанные с этим семейным и детским праздником?
Патриарх Кирилл: Тяжело вспомнить мечты и пожелания. Конечно, видимо что-то было, как у каждого ребенка, да и у каждого взрослого человека с Рождеством, с Новым годом связаны какие-то мысли о будущем. Но вообще такое общее мечтание, которое поглощало моё детское сознание, было связано со служением Церкви. Я не помню себя ни в каком возрасте, когда бы я не хотел стать священником.
И поэтому праздник Рождества, в контексте вот этой мечты имел очень большое значение. Я вообще с большим теплом вспоминаю свой опыт церковной жизни в детстве. Меня всё привлекало: меня привлекало мерцание лампад, даже рано утром за ранней литургией, запах ладана, песнопения. Но в какие-то моменты особенно чувствовалась детским сердцем Божественная благодать. И я не могу забыть одного Рождества, не помню точно, в каком году было. Я пришел с таким подъемом после вечернего богослужения, а в Ленинграде тогдашнем, по петербуржской традиции, совершалось богослужение утром и вечером, ночных богослужений не было, и вот вернувшись после этого богослужения, я испытывал такой духовный подъем, что сел и написал стихотворение. Я не буду вам сейчас его цитировать, но это, пожалуй, единственное стихотворение, которое я написал в своей жизни.
Дмитрий Киселёв: И всё же сейчас христианство в мире переживает довольно трудные времена. В некоторых странах Европы исчезло даже само слово Рождество, а подменяется каким-то «икс». То есть праздник «икс». Не грозит ли это России?
Патриарх Кирилл: Что касается подмены Рождества какими-то другими названиями, то это политическая акция, целенаправленное действие по вытеснению христианских ценностей, в том числе, и христиански ориентированных праздников из жизни людей. Это духовное разоружение масс. Это невероятно опасная тенденция.
Мы живем в ту эпоху, когда люди очень обеспокоены правами человека и свободами. Вот удивительно, о любых правах и сводах проявляется забота, кроме одних прав и одной свободы – свобода открыто исповедовать христианскую веру. И мы видим, что сегодня происходит, когда не разрешают телеведущим носить крест, когда даже медсестре не разрешают носить крест, когда убираются распятия из школ или попытки так поступить, то это, конечно, целенаправленная политика, целенаправленная тенденция.
Всё это происходит в той самой Европе, о которой кое-кто ещё говорит, как о стране, как о континенте с христианскими ценностями. Это очень печально. Конечно, христианские ценности в Европе сохраняются, несомненно, в жизни народа. Я имею опыт общения, в том числе, с западноевропейцами, которые всё это в своих сердцах хранят. А вот общеполитическая тенденция, общее направление действия элит, несомненно, носит антихристианский, антирелигиозный характер. Всё это очень тяжело душой переживается, потому что ведь мы прошли через эпоху атеизма, мы знаем, что такое жить в обществе без Бога. Мы знаем, к каким страшным последствиям всё это привело. И хочется кричать на весь мир: «Люди остановитесь! Мы знаем, что это за жизнь, вы ещё в полной мере не знаете. И то, что вы сейчас демонтируете самые мощные духовные стимулы жизни, может привести к катастрофическим последствиям».
Но если говорить о потребительском отношении к Рождеству, здесь, конечно, в этом потребительстве есть какое-то маленькое богословие, потому что ведь празднуя пришествие в мир Спасителя, от Бога ждем что-то, один человек ждет от начальника, а другой ждет от Бога. Поэтому сама идея подарка на Рождество как бы имплантирована в эту философию праздника. Только есть, конечно, большая, то, что называется, разница: вот можно от Бога требовать достойных вещей, ну а можно, забывая о самом Боге, себя разменять на исключительно коммерческую деятельность, что и происходит.
Люди забывают нередко о смысле Рождества, полностью погружаются в стихию рынка, потребительства, и всё это превращается в огромный какой-то коммерческий праздник. Вот это очень прискорбно. Дай Бог, чтобы у нас, хотя тенденции уже есть, чтобы эта тенденция не разрушила вот эту благодатную внутреннюю основу и содержание праздника.
Дмитрий Киселёв: Когда Вы говорите «у нас», то, конечно же, речь идет не только России, поскольку наш общий православный мир куда больше, чем одна страна, даже самая большая в мире. Вот Вы говорите о вызовах и угрозах Церкви и православию, и христианству вообще. Церковь, тем не менее, остается очень важным институтом общества и, безусловно, моральным авторитетом. И, быть может, поэтому возникает соблазн использовать её в своих конъюнктурных политических целях, как это сейчас мы и видим на примере Украины. Украина переживает трудные времена. С какими словами Вы хотели бы обратиться к своей пастве на Украине?
Патриарх Кирилл: То, что происходит на Украине, очень ранит моё сердце. Для меня Украина – это родная страна, это родной народ, это мой народ и моя паства. И то, что я сейчас делаю, связано с моей внутренней духовной жизнью. Я молюсь за Украину, я молюсь за этот народ.
Я понимаю, что существует угроза разделения нации. Угрозы очередного витка гражданской конфронтации. Вообще то, что мы сейчас видим, – это революционная ситуация. Как страна, прошедшая через революции, мы должны были бы иметь некую прививку против такого способа решения политических задач. Ведь опыт показывает, что во время революций раскрепощаются страсти, люди начинают говорить на таком языке, используя такую методологию, применяя которые, вы никогда не можете решить ни одной задачи.
Революции – это раскрепощение страстей, это использование внутренней энергетики людей для решения конкретных задач. Но и всегда обычно главной задачей революции является смена элит.
Дмитрий Киселёв: Фактически борьба за власть.
Патриарх Кирилл: Да, то, что происходило всегда.
Есть ещё одна опасная сторона революций. Когда идеи, которые артикулируются, провозглашаются, не являются программой. Ну вот знаменитый лозунг «Равенство, братство, свобода». Ведь разве кто-то мог выступить против этого лозунга во Франции в революционном Париже? Да никто. Какой замечательный лозунг. Он до сих пор висит на фронтонах каждой французской мэрии: «Égalité, Fraternité, Liberté», да? «Равенство, братство, свобода». Но мы знаем, что никогда этот лозунг не воплотился в жизнь, в том числе и во Французской Республике.
А что произошло? После вот этой вспышки революционных настроений пришел якобинский терроризм, а затем диктатура Бонапарта.
В России тот же самый лозунг, та же самая энергетика, те же самые жертвы на баррикадах, то же самое крушение человеческих судеб. И поэтому главное послание Церкви – это призыв к миру людей, к спокойствию, что и сделала наша Украинская Православная Церковь. Другого языка быть не может. Церковь не может обращаться с политическими программами.
Когда на баррикадах появляются священники, которые подзуживают народ, то это не церковное послание. Конечно, послание, обращенное к возбужденным людям и несущее в себе идею примирения, может раздражать: «А что там они говорят? Они всё время об одном и том же». Но ведь это одно и то же является спасительным словом Божием: «Мир мой оставляю вам, мир мой даю вам». «Если возможно, имейте мир между собой», – говорит апостол Павел. Значит, другого послания у Церкви быть не может.
И вот сегодня я тоже обращаюсь, если кто-то меня слышит на Украине, нужно собраться, сосредоточиться. Это не значит, что я обращаюсь с призывом пересматривать свои политические точки зрения. Церковь ведь никогда не связывала себя с каким-то конкретным геополитическим проектом. Если это было бы так, то не существовала бы Церковь. Церковь несет слова примирения, она обращается к душе человека, она должна помочь людям в это трудное время собраться, сосредоточиться. И, может быть, заложить основу для такого диалога, который бы помог разрешить те проблемы, которые сегодня стоят перед Украиной.
Дмитрий Киселёв: Ваше Святейшество, и на Украине, и в России, и в других странах в ходе социальной турбулентности, скажем так, большую роль играют социальные сети, интернет и компьютеры. Всё это делает нашу жизнь более виртуальной, более оторванной от реальности, если угодно. Как к этому относиться?
Патриарх Кирилл: Это тоже признак духовного кризиса людей. Это же ведь ничто иное, как порабощение. Порабощение сознания и даже порабощение воли. Вот я знаю людей, которые сутками сидят у экрана, у монитора компьютера или у планшетника и погружаются в эту реальность. Это порабощение воли. Больше того, это порабощение чувств, человек начинает виртуально чувствовать, развиваются виртуальные романы, виртуальные трагедии, виртуальные конфликты.
Откройте интернет – там сплошной виртуальный конфликт. Мы погружаемся в «королевство кривых зеркал». Конечно, в этих «кривых зеркалах» отражается реальность, отражаемся мы сами. Поэтому, в каком-то смысле, интернет является образом, отображением внутреннего духовного мира человеческой цивилизации. Это, конечно, предмет размышлений. В первую очередь, может быть, для Церкви, которая и несет ответственность за духовное состояние людей.
Хотя в настоящее время не только Церковь, потому что у многих людей нет религиозного выбора, и они находятся вне всякого церковного влияния. Поэтому это и вызов к деятелям культуры, искусства. В первую очередь, это вызов к журналистам, к средствам массовой информации, которые сегодня имеют большую возможность воздействовать на сознание людей. Но то, что мы видим, это абсолютно неудовлетворительно, это печально, это страшно.
Дмитрий Киселёв: Я понимаю, что мы не против интернета, мы против грязных зон интернета, они есть. Но грязь есть не только в виртуальном мире, но и в реальном. Наша Земля чище не становится. И откуда эта у нас философия, что чистота – дело дворников? Ну я так совсем упрощаю. Как с этим быть?
Патриарх Кирилл: Это, как мне кажется, проблема, которая имеет два источника.
Во-первых, конечно, мировоззрение человека, и, во-вторых, уровень бытовой культуры. Я вспоминаю такой случай в 90-е годы, когда в одном из районных центров Калининградской области меня пригласили выступить перед жителями. Тяжелое было время. 90-е годы, распад, развал, разруха. И вот предложили выступить в каком-то помещении, где бы могло собраться максимально количество людей. Меня встретил очень какой-то напуганный, встревоженный мэр и говорит: «Всё то, что будет происходить, – это будет критикой в мой адрес, это люди будут возмущаться моей деятельностью. Но я Вас пригласил», – он был инициатором, – «Потому что нам как-то нужно расставить все точки над «i».
Мы идем с ним по городу, вечернее время, проходим фасады зданий, исписанные, измазанные, разбитые стёкла, разбитые подъезды. Прихожу в этот зал, и первое, что началось после того, как я обратился с какими-то словами, – невероятная критика мэра за всё то, что я видел. Я слушал-слушал, причем всё это с нарастающей силой. Потом остановил людей и сказал: «Я всё это видел. Я не заходил в подъезды, но я думаю, что в подъездах ещё ужасней. Я не заходил в квартиры, но думаю, что там ещё ужасней. Я думаю, что беспорядок на кухне, немытая посуда, коробки из старой обуви, которые на шкафах в спальнях, я думаю, что не застланные кровати, пепельницы с окурками. А в этом кто виноват? Ну хорошо, можно сказать, что мэр виноват, что исписаны фасады. Но ведь не мэр их расписывал, не мэр же разбивал стёкла. Вы требуете, чтобы мэр всё это починил и поправил, но сделали-то это вы».
Поэтому вопросы бытовой культуры, которые, кстати, были очень опять-таки подорваны революцией, потому что до революции не было такого беспорядка. Во-первых, были барские усадьбы, которые были очагами бытовой культуры, и, кроме того, была очень высокая культура бытовая в крестьянских семьях. Было бедно, но чисто, как мне говорил мой дед. Бедненько, но чистенько. Сегодня у нас, может быть, даже не бедненько, но грязненько. Это первый источник проблемы – это отсутствие должного уровня бытовой культуры. Но есть, конечно, и другая проблема, связанная опять-таки с нравственным состоянием человека. Сломать дерево, изничтожить цветы, не знаю, наехать…
Дмитрий Киселёв: На газон.
Патриарх Кирилл: На газон. Ведь это же всё от человека происходит.
Вот почему Церковь сегодня особое внимание уделяет экологической проблеме. Мы даже приняли на Архиерейском Соборе соответствующий документ, потому что экологическая тема очень сегодня важна как некий индикатор, который помогает понять, что происходит в душах людей.
Конечно, то, что сегодня предпринимаются усилия на государственном уровне, например, по очистке Севера, это очень показательная вещь. Конечно, это как бы кампания, но кампания, которая может иметь добрые педагогические последствия. Я предложил бы начать активно уборку всей страны – наших пляжей, наших лесов, особенно тех, которые окружают большие города, чтобы не было весной из-под снега этих пластиковых бутылок и всего прочего. Нужно начать очищать свою страну, свою природу. Может быть, в процессе этого очищения сами будем становиться внутренне чище.
Дмитрий Киселёв: И каждый может принять в этом участие.
Патриарх Кирилл: Совершенно верно.
Дмитрий Киселёв: Ваше Святейшество, продолжая эту тему – «начать с себя» и атмосферы, которую мы сами создаем вокруг себя, для многих остается непонятным вопрос, как отвечать тем, кто агрессивно не согласен с мирным и чистым укладом. Одни предлагают, а другие разрушают. Сюда же, к этой же теме относится и проблема межнациональных отношений, либо, может быть, какой-то этнической преступности. Если угодно, это вопрос о Брейвике, либо вопрос о Бирюлеве….
Патриарх Кирилл: И то, и другое не свойственно России. Россия формировалась как великое многонациональное государство именно благодаря тому, что большинство людей были православными в силу своей православной культуры, православного воспитания и православного мировоззрения обладали очень широкой веротерпимостью, вот так скажем – этот термин употреблялся в Российской империи, то есть с уважением относились к обычаям иноверных людей. Никогда не оскорбляли религиозного чувства, но никогда и не допускали того, что мы теперь называем прозелитизмом. Если со стороны иной веры, иной религии развивались какие-то агрессивные действия, направленные на обращение наших людей в иную веру, тогда это встречало отпор вплоть до физического отпора, военного сопротивления. Но в быту никогда ничего подобного не было.
Теперь совсем все иначе. Происходит это, конечно, по другим причинам, по тем причинам, которых еще вчера не было. Мы знаем, что люди, которые приезжают в Россию, не всегда знакомы с нашей культурой, с нашими обычаями, с нашей верой. Они по многим причинам, о которых я сейчас не буду говорить, не пытаются себя, как бы настроить на то обстоятельство, что они живут в большинстве, которое имеет иные представления, в том числе, и он бытовой культуре, о поведении на улице, о поведении между мужчиной и женщиной. Все это приводит, конечно, к таким культурным нестыковкам, мягко выражаясь. Если это остается на уровне какого-то небольшого бытового напряжения, то есть надежда, что все это, в конце концов, пройдёт.
Но, когда такого рода нестыковки уже бросают вызов закону и порядку, тогда ответ очень простой – нужно наводить порядок на основании закона, другого нет ничего. Не должно быть беззакония, не должно быть насилий. Не должно быть «раззудись плечо, размахнись рука» и давайте всё сокрушать и наводить порядок вот такой, неорганизованной силой. Важно, чтобы работал закон, важно, чтобы на основании этого закона строились отношения, до тех пор, пока снова не заработает вот эта внутренняя готовность людей мирно и спокойно жить друг с другом, несмотря на существующие различия. Я другого пути не вижу.
Дмитрий Киселёв: Вернемся к Рождеству. Рождество и одиночество, казалось бы, вещи несовместимые. Но есть много людей, для которых одиночество в Рождество – реальность. Как найти им утешение?
Патриарх Кирилл: Одиночество возникает тогда, когда у человека нет предмета любви. Если появляется предмет любви, то исчезает одиночество. Что такое отсутствие предмета любви? Это отсутствие другого человека, которому бы ты мог передать свое внутреннее чувство, все внимание, свою заботу, может быть, свою любовь. Это все от нашего индивидуализма, от нашего эгоизма, и от нашего самоизоляционизма.
Вот, когда я смотрю на эти огромные жилые дома города Москвы по 24 этажа, и смотришь на огоньки в квартирах. Когда осознаешь, что каждый огонек – это отдельный мир, не связанный с огоньком рядом, полная изоляция, отсутствие того, что такое общинная жизнь, как это, допустим, было в той же самой России в XIX веке – и задаешь себе вопрос: как же люди живут в этих условиях, если у них нет семьи, если по каким-то условиям или по каким-то причинам, связанным опять-таки, может быть с переездом с места на место нет какого-то окружения, в котором они могут себя реализовывать – это действительно трагедия. Выход из этой трагедии очень простой. Надо повнимательнее посмотреть, кто вокруг нас. Как много людей сегодня нуждаются в нашей заботе, нашем внимании.
Я люблю посещать на Рождество, на Пасху престарелых, одиноких, бомжей, инвалидов. Иногда меня спрашивают: «Может быть, посетили один раз и достаточно?» Я отвечаю на это вот как: «Я туда еду не для того, чтобы по телевизору показали, какой патриарх хороший. У меня есть внутренняя потребность». Я оттуда, из этих домов выхожу другим. Я чувствую, как у меня на душе стало светлее. Это почти то же самое, что ты испытываешь после богослужения. Ведь верующие люди знают, что из церкви выходишь с легким сердцем – я так выхожу от этих людей. Они мне дали больше, может быть, чем я им дал. Так вот, я предложил бы всем, кто страдает от одиночества, пойти в мир с добрым и открытым сердцем к тем, кто нуждается в помощи. За один такой поход можно обрести и друзей, и близких, и предмет своей заботы, а, значит, и разрушить свое одиночество.
Дмитрий Киселёв: От совсем личного к совсем общему. Как вам представляется общий вектор развития современной цивилизации?
Патриарх Кирилл: У меня много озабоченности и тревог по поводу этого самого вектора. Мы живем в эпоху, когда впервые за всю историю человечества, включая языческие времена, грех получает законодательное оправдание, когда грех насаждается силой государства. Или, если не насаждается, то пропагандируется силой государства со ссылками на человеческую свободу. Когда грех становится нормой поведения, то общество перестает быть жизнеспособным. Нужно быть очень ограниченным человеком, чтобы допустить или, если говорить о политиках, нужно иметь очень какую-то опасную политическую программу, либо просто не иметь трезвого разума, чтобы поддерживать разрушительные для общества тенденции.
Грех разрушает личность человека. Это не наша выдумка, так Бог сказал, и не просто сказал, он так создал человека. Он создал человека таким образом, что грех разрушает человеческую личность, хотим мы этого или не хотим, потому что там, где грех – там смерть. Это в Слове Божием сказано. Что такое смерть? Смерть – это распад человеческого бытия, распад жизни, конец жизни. Так вот, если грех насаждается силой закона, силой убеждения, пропагандой, то общая человеческая жизнь подвергается колоссальной опасности. Личность теряет свою целостность. Что означает потерю целостности в масштабах личности? Это означает разрушение целостности общества, жизнеспособности человеческой цивилизации.
Что такое конец света? Что такое конец света – меня часто спрашивают. Конец света – это такое состояние общества, когда зла больше, чем добра. В апостольском послании сказано, что есть нечто, что удерживает от конца света. Вот некоторые богословы размышляли, что это такое, кто этот удерживающий? Считали, что это государство, считали, что это церковь. На самом деле удерживающий – это добро, а значит, все институты, которые служат утверждению добра. В том числе, и государство, если оно выполняет эту миссию, церковь и многое другое, потому что, пока добра больше, чем зла, у человека есть жизненный потенциал. У общества, у цивилизации есть жизненный потенциал. Если зла будет больше, то оно стремительно будет распространяться, как микробы в крови, и погубит человеческую цивилизацию, а значит, приведет мир к концу.
Дмитрий Киселёв: Все-таки вы говорите о консервативных ценностях. Многие могут сказать, что это консерватизм препятствует развитию. В какой степени?
Патриарх Кирилл: Он не препятствует развитию, потому что под консерватизмом понимается ведь не просто сохранение прошлого. Я много раз об этом говорил, сравнивая отношение нормального человека к мусору. Мусор – ведь это тоже продукт прошлого, но мы мусор же не сохраняем, мы его выкидываем. Значит, консерватизм сохраняет ценности.
Вот дальше возникает очень важный вопрос – какие ценности, и кто определяет эти ценности. Консерватизм по природе своей религиозен. Почему? Потому что ценностью подлинной для человека является не те ценность, которую он сам для себя создал, а та ценность, которая определена самим Богом.
Бог есть мерило правды, мерило истины. Когда человек принимает эту ценность как абсолютную правду и ее защищает и сохраняет, он и является консерватором этой ценности. Когда иногда нам говорят, есть консервативный экономист и либеральный экономист – для меня это не существует. Консервативный человек сохраняющий вот эти фундаментальные ценности, которые Бог вложил в природу личности, вообще, во всё творение – он может быть либеральным экономистом, он может быть либеральным политиком, но он будет хранителем этой ценности.
Либерализм – это неправильно понятая свобода, эта самая Liberté. Неправильно понятая свобода – это ты сам – начало и конец, альфа и омега. В Священном писании сказано, что Иисус Христос альфа и омега, а здесь – сказал человек альфа и омега. Ты сам можешь выдумывать свои ценности и считать их абсолютными. К чему это приводит? Это приводит к атомизации общества – сколько голов, столько и умов. Это приводит к созданию системы опять-таки не жизнеспособной.
Что самое главное, это приводит к тому, что человек свои пороки, грех, преступления может так оправдывать, возводить в такую ценность, что в какой-то момент у него появится потребность разделять эту ценность с другими. То, что мы сегодня видим, эта эскалация греховных жизненных установок, это и есть прямое следствие того, что мы называем либерализмом, подлинным либерализмом, а не тем условным, который привязывается к политике или к экономике.
- Последний короткий вопрос. Что может Церковь?
Патриарх Кирилл: Церковь мало что может. Христос может всё. Вот Бог может всё. А Церковь призвана приводить людей в соприкосновение с Богом, поддерживать эту религиозную связь, но это тоже большая задача, особенно в том мире, который сегодня раздирается противоречиями, соблазнами, который сегодня действительно находится под мощнейшим воздействием греховных сил. Но Бог может всё, он Господь истории, он альфа и омега, начало и конец. Вот это, я думаю, самое главное утверждение, которое церковь обращает сегодня к человеку, к обществу и ко всему миру.
Дмитрий Киселёв: Спасибо большое, Ваше Святейшество. Хорошего Рождества!
Патриарх Кирилл: Благодарю вас!
Источник: Православие и мир
→ В Оклахоме представили проект памятника сатане
Контакты