Диакон Георгий Максимов: «В Кении, Индонезии и Кот-д’Ивуаре люди борются за то, чтобы быть православными»
14.02.2014
В глуши индийской, где никогда белого человека не видели, узнали о православии благодаря интернету и убедились, что это истинная вера, в глаза не видев ни одного православного.
Координатор зарубежных миссий Русской православной церкви рассказывает увлекательные истории о создании общин в нехристианских странах и проводит грустные параллели с российской глубинкой.
На «Патриаршем подворье» открыта фотовыставка «Апостолы XXI века» — несколько десятков впечатляющих снимков, по которым можно составить представление о миссионерской деятельности православных священников в Пакистане, Филиппинах, Таиланде, Гонконге, Индонезии, Кении и Кот-д’Ивуаре, а также в труднодоступных районах России. Эти люди создают общины, переводят православные книги на экзотические языки, едут туда, где у людей нет возможности поговорить со священником. Крестят, исповедуют и причащают тех, кому это нужно.
Мы встретились с диаконом Георгием Максимовым, координатором православных миссий за рубежом, и спросили, зачем наши священники проповедуют на территориях, экстремальных для христианина, в то время как в России до сих пор остается много забытых Богом мест.
— Не могу понять, какой мотив у этих священников, что едут проповедовать и жить в страны, где и людей-то белых нет, не то что христиан. Да и зачем вообще все это нужно? Пусть живут безмятежно.
— Представьте, что мы живем в городе, который поразила пандемия какого-то смертельно опасного заболевания. Больны мы, больны наши близкие, больны наши соседи, коллеги по работе. Больны все, кто живет в этом городе. И тебе сообщают: знаешь, там есть место, где раздают бесплатно вакцину от этого заболевания. Мы идем, получаем эту вакцину, вкололи себе, прошли тесты — удостоверились, что выздоровели. Как жить дальше? Неужели мы сделаем вид, что у больных своя жизнь, а у здоровых — своя?
Человек, который хоть немного любит людей, конечно, покажет своим близким и дальним, где получить лекарство и спастись. Вот что делают миссионеры. Потому что только во Христе спасение. Спасение от греха и от вечной гибели. Церковь — это ведь не клуб по интересам. Она открыта. И задача верующего человека — делиться с другими людьми.
— Вы исходите из того, что индуисты, буддисты, мусульмане, католики и т.д. — не ведут людей в Царствие Божие? Там люди заблуждаются?
— Да, путь к спасению один. Это то, во что верят православные христиане. Это то, что сподвигло и апостолов проповедовать и принять мученическую смерть. Святого Иоанна тоже истязали, он выжил только по благодати Божьей. Все они могли бы остаться в Иерусалиме после воскресения Христа. Им хорошо было бы дома, с единомышленниками. Но Христос сказал: «Идите проповедуйте Евангелие всей твари, кто уверует и крестится — спасен будет, не будет веровать — осужден будет». Они слышали эти слова и несли весть о спасении людям.
— Миссионеры ездят по миру, в то время как среди российского народа тема православия сегодня совершенно не раскрыта. Мы не можем сказать, что какая-то заметная часть наших людей истинно верующие. Почему священники не едут, скажем, в наши деревни?
— И в деревню едут. Десятки тысяч людей трудится на миссии внутри России. За рубежом — единицы. Это делается не в ущерб России, не в ущерб нашему народу. Например, отец Станислав, который в Индию ездит, потом возвращается к себе в Карелию и там занимается миссионерской деятельностью. Здесь одно другого не исключает.
В России все-таки значительная часть людей о православии знает. И по отношению к православию как-то определились, сделали выбор. Там — все наоборот. Здесь, бывает, говоришь с человеком, а ему это в принципе неинтересно: «Да знаю я все это, хожу, свечки ставлю». Он не хочет знать, что такое духовная жизнь, что движет религиозным человеком, что это особый мир. Не все, конечно. Но большинство.
— Миссионерская деятельность — это распространение веры или распространение Церкви?
— У нас вера отдельно от Церкви не существует. Это не только люди в рясах: там, где люди принимают православную веру, появляется Церковь. Она из них состоит, из мирян.
— В каком случае миссионер может считать свою задачу выполненной?
— Если говорить глобально, то, наверное, когда из миссии выросла церковь, которая и после смерти миссионера жить может. Например, как церковь, созданная равноапостольным Николаем Японским, которая выросла из миссии.
— Это дорога длиною в полтора века!
— Кто нам мешает мыслить такими же категориями?
— Хорошо, но вот, скажем, приезжает отец Станислав в Индию, селится в какую-то деревню, начинает жить и проповедовать. И не уедет оттуда до тех пор, пока у него не будет сотня обращенных и построенный храм? Так?
— Что касается Индии, то община там была. В глуши индийской, где никогда белого человека не видели. Они узнали о православии благодаря интернету. И убедились, что это истинная вера, в глаза не видев ни одного православного. Пять лет писали в разные церкви: просили, чтобы кто-то приехал и принял их в православие. Мне это передали, я предложил отцу Станиславу съездить. Он приехал туда и увидел, что люди к этому серьезно относятся и готовы бороться за веру. Бороться за то, чтобы быть православными в стране, где вообще-то христианство не популярно. Как можно не заботиться об этих людях? Как можно не обратить на них внимания?
— Часто интернет помогает подготовить почву для миссии?
— Вообще-то нет. Чаще люди приезжают «в чисто поле». Например, в Кении миссионеры приехали к язычникам. Православные первым делом пошли к вождю племени и сказали: «Мы хотели бы рассказать о нашей вере, не будете ли вы против этого?». Он ответил: «Вам помогает Бог, что я могу сказать против?» Почему он так сказал? В этой местности (это, вообще-то, пустыня) время от времени появляется река. Непрогнозируемо. Это событие для людей. Река появилась как раз в тот день, когда прибыли миссионеры. Они были там еще четыре раза, и каждый раз в этот день появлялась река. Многие местные жители восприняли это как знамение.
— Возможно, они вычислили цикличность появления реки?
— Это вещи, которые не спрогнозируешь. Да и потом, миссионеры себе такой задачи не ставили.
— «Белое братство», «Церковь Христа» и даже «Общество сознания Кришны» считаются у нас сектами. Православных миссионеров в далеких странах тоже считают сектантами? Их гонят?
— Каких-то острых конфликтов я не могу припомнить. Разве что в Индонезии, где около 90% населения — мусульмане. Там на частной территории местные православные построили храм. Одна мусульманская организация выступила против. Я общался с женщиной — очевидицей этих событий. Они пришли толпой, с ножами. Ворвались, кричали, угрожали, что убьют священника и вообще всех. Слава Богу, ничего не случилось. Но их лидеры объявили, что они будут бороться с православием.
А потом случилась интересная вещь: в течение года все лидеры этой организации умерли. И на их место пришли новые, с другим взглядом на вещи. Сейчас они, наоборот, защищают православных.
— Очевидно, люди не разобрались, кто перед ними.
— В некоторых странах у православия более выгодное положение. Например, в Африке. Католики и протестанты там сотрудничают с колонизаторами, за ними тянется некоторый темный шлейф. Православные, напротив, помогали повстанцам. Был случай, когда чернокожего священника посадили в тюрьму за то, что он учил детей на местном языке. Только на английском можно было учить. Он пострадал за то, что поддерживал какое-то элементарное народное самосознание.
— Неужели вам никто не ставит в укор, что в России полным-полно проблем, связанных с потерей духовных или, как сейчас принято говорить, нравственных скреп? Между людьми нет единства. Неужели для Церкви объединить наших людей — не первоочередная задача?
— За этими вопросами стоит представление, что Церковь — для государства, для общества. Но это не так. Она не для России и не для Греции, и не для Сербии, и не для Америки. Церковь — для Бога. Вспомните преподобного Сергия Радонежского. Очень мощная фигура для своего времени. Вокруг него собралась Русь: и князья, и простые люди, и монахи. Но задачи такой он перед собой не ставил, он просто ушел в лес, чтобы быть с Богом. В России десятки тысяч священников, сотни тысяч активных мирян, которые распространяют веру и свидетельствуют о ней.
— Почему тогда в деревне мужики пьют, а не Богу молятся?
— Из деревень очень многие уехали. Для меня это не какой-то отвлеченный вопрос, я тоже жил в деревне. Она умирала на моих глазах. Мои родственники до сих пор живут там. Я их навещаю, вижу…
— Они не пьют и Богу молятся?
— У меня два двоюродных брата. Один не пьет, Богу молится. Другой Богу не молится, пьет. Почему один так, а другой иначе? Каждый делает свой выбор. Нужно понимать, что люди — это не винтики. Церковь не должна манипулировать. Если я буду применять какие-то методики, вы, образно говоря, купите мой продукт. Потом я уйду, а вы подумаете: зачем мне это вообще надо? Надо, чтобы вы сами захотели. Реальность в том, что часть людей делает сознательный выбор не в пользу Бога.
— Сейчас вы не живете в деревне — и вашему брату некому сказать: «Прекрати пить, живи как нормальный человек, у тебя семья, дети, дело. Не для того ты послан на землю, чтобы вести себя как свинья».
— Я несколько лет служил в Москве, в храме на Болгарском подворье. При владыке Игнатии там была очень активная социальная деятельность. Владыка не жалел средств. Человек, который приходил в беде, всегда получал помощь. Не просто — на тебе 50 рублей и иди с Богом. Ему действительно помогали, вникали в его проблемы, решали их. Через них прошло примерно 7 тысяч человек. Были освободившиеся заключенные, просто люди, попавшие в тяжелую ситуацию, но в основном те, кого называют бомжами. Некоторые воспользовались помощью и смогли измениться. Их было… попробуйте угадать, сколько?
— Шесть процентов.
— Полпроцента! Это печальная реальность. Мы думаем: может, человеку что-то недодали и в этом проблема. Оказывается, это его собственный выбор.
Еще один пример. Есть очень известный и почитаемый старец Николай Гурьянов. Он лет 50 жил на маленьком острове, в маленькой деревеньке. Там все его знали и уважали, считали святым. Но там мужики тоже пили и вели себя как свиньи. Святой человек не просто их посетил, он жил среди них десятилетиями. Общался с ними, увещевал, служил примером…
— Как так? Священники едут к неграм-людоедам и в страны, где после войн не осталось взрослого населения, а вооруженные, обколотые героином дети гоняют на джипах и палят во всех… и из них они формируют общины. А тут наши мужики в деревне… Может, у них уже есть эффективные технологии обращения? Может, их можно применить и в нашей глубинке?
— Честно говоря, не задумывался над этим. Может, действительно стоит. Пока что не готов сказать, есть такие практики или нет. Я знаю, что ребят посылают туда, где нет церквей. Бывает, что их высмеивают за храмы-вагоны или храмы на колесах. Людям, живущим в городах, это кажется смешным. Но это тяжелый труд, на который сегодня немногие решатся. Во всех этих миссионерских поездках не только священники, а обязательно и врачи участвуют. Они проводят бесплатный осмотр и оказывают медицинскую помощь людям. То есть стараются.
Достаточно ли этого? Ну, конечно, нет. И если кто-то из читателей 66.ru захочет присоединиться — обратитесь в миссионерский отдел Екатеринбургской епархии, поучаствуйте в живой работе.
Источник: Православие и мир
→ Священник и путешественник Федор Конюхов опечален нынешним состоянием Тихого океана
← «День святого Валентина» теряет популярность в России - опрос
Контакты