Рассказы, очерки.

[tatta]

Святейший, пребывая в умиротворенном состоянии духа, ничуть не разгневался. Он просто сказал:

— Это ничего. Кот — не собака, ему можно. Вот у моего предшественника, Патриарха Алексия, был случай. В какой-то большой праздник отворяются Царские врата, а откуда-то сбоку вдруг выходит красивый откормленный кот, хвост трубой, и медленно и торжественно шествует впереди Патриарха на литию. Кота отловили, привели к Святейшему, посадили на стул, и Святейший совершенно серьезно обратился к коту: "Кот, а кот! Что же ты, Устава не знаешь?! Разве можно выходить на литию впереди Патриарха? Ты должен выходить позади всех, после протоиереев и иереев. Чтобы этого больше не повторялось". Все вокруг смеялись, но так и не поняли, усвоил кот урок литургики или нет.

Тем и закончилось это маленькое событие. Но не меньше дикого кота мне запомнилось самоотверженное смирение соборного отца-ключаря, доброго отца Николая.

  улыбнуло! СпасиБо, Ольга!

[Марина_]

Олечка! спаси Господи!!! Классная история!

[Ост-Остерн]

Были в одном монастыре два брата-близнеца-один священик,другой дьякон.Оба монахи.
   
Служил архиепископ.После богослужения братья уже разоблачились,остались в подрясниках.Один из них подошёл под благословение к владыке:

-Благословите,владыка!
Архиепископ благословил.


Через 5 минут другой брат подходит к архиепископу:
-Благословите,Владыка!
-Да ты ведь только что подходил ко мне!-ответил архиепископ.
-Нет,я только сейчас...
-Да я ж тебя только что видел!
-Это наверное был мой брат,отец В.!-
-Да вы что,близнецы что ли?-засмеялся владыка.

[Ольга )]

 

[Ольга )]

Как с чувством юмора было у студентов сто лет назад? И было ли чувство юмора у их преподавателей?Мы публикуем воспоминания о протоиерее Николае Сергиевском — преподавателе Московского университета и настоятеле университетской церкви, чье ораторское искусство и чувство юмора надолго оставались в памяти современников.

«Вести локомотив веры по рельсам разума…»

Отца Николая Сергиевского знала и почитала вся интеллигентная Москва, — религиозная и нерелигиозная, без различия. Кто не знал его как священника, с тем сближал его университет, где о. Сергиевский много лет читал богословие.

Я живо помню некоторые его лекции, — очень эффектные, настроенные по камертону французских богословов. Красноречие иногда увлекало о. Сергиевского в сторону от простоты, делало его изложение несколько туманным. Он был большим любителем образных сравнений, по большей части очень удачных, но иной раз впадавших и в вычурность. Некоторые из таких сравнений Сергиевского живут и, конечно, долго будут жить в университетских преданиях. Он, например, приглашал своих слушателей «вести локомотив веры по рельсам разума». Говоря об отношении веры к опыту, он предлагал защитникам опыта «потушить непонятное им солнце и попробовать, не удастся ли им осветить мир всем понятными стеариновыми свечами». Студенты любили картинные лекции Сергиевского, да и читал он их превосходно: внятным, внушительным голосом, с ясною, правильной дикцией. Его строгая библейская фигура производила сильное впечатление, — особенно на тех, кто видел Сергиевского в первый раз. Сергиевский был добрым экзаменатором и за всякий мало-мальски толковый ответ ставил удовлетворительные отметки.

Снисходительный экзаменатор

Единицу он поставил, кажется, только раз в жизни — лицеисту, авторитетно начавшему излагать учение о св. Троице изумительным афоризмом: «Есть три Бога…» В другой раз, некоторому студенту-юристу попался билет об ереси Ария. Студент предмет знал плохо, но, принадлежа к беззастенчивому типу бойких говорунов, отомкнул фонтан красноречия и ораторствовал целую четверть часа в надежде «заговорить» экзаменатора.

Сергиевский невозмутимо слушал, с обычным ему выражением мертвенного спокойствия на холодном, точно мраморном лице. Наконец — «скончался певец». Сергиевский обратил на него благосклонный взгляд и сказал:

— Я выслушал с большим интересом суть вашей собственной ереси. Не потрудитесь ли вы теперь рассказать мне об ереси Ария?

Невозмутимое хладнокровие Сергиевского на экзаменах вошло в университетскую пословицу. Выходит как-то к экзаменационному столу студент, тоже юрист, берет билет, показывает Сергиевскому номер и… молчит.

— Не знаете? — спрашивает Сергиевский.

Студент молчит.

— Возьмите другой билет!

Студент берет другой билет, опять показывает номер и опять молчит.

— И этого не знаете?

Студент молчит.

— Возьмите третий билет!

Студент повинуется, но… та же история!.. И экзаменующийся — ни гугу, и экзаменатор безмолвствует, не без любопытства вглядываясь в лицо ниспосланного ему судьбою ученого богослова.

— Вы… — начинает наконец Сергиевский с изысканной вежливостью,— вы… курите?

— Курю-с,— отвечает студент густейшим басом.

— Вот и прекрасно! — обрадовался Сергиевский.— А то я уже думал, что вы немы… Потрудитесь прийти экзаменоваться завтра!

«Батюшка» или «профессор»?

«Батюшка!» — «Извините, господин студент, я не имел чести знать вашей матушки». Несмотря на свою несомненную доброту, он был немножко формалистом. Старые швейцары учили молодых студентов, имевших надобность в Сергиевском, чтобы в стенах университета отнюдь не адресоваться к нему как к духовному лицу. Он все любил в свое время и на своем месте.

— Батюшка!..— взывает к Сергиевскому студент в дверях аудитории.

Сергиевский идет и не внемлет.

— Отец протоиерей!

Никакого ответа.

— Господин профессор.

— Что прикажете, господин студент? — моментально отзывается Сергиевский.

Наоборот, студент, обратившийся к о. Сергиевскому с «господином профессором» в притворе университетской церкви, получал от него порядочный нагоняй и внушение, что «здесь я служитель церкви, протоиерей, духовный отец, батюшка, а не ваш профессор»…

Испытание веры

Ходила в наше университетское время по рукам студенческая карикатура на экзамены. За столом сидят три экзаменатора: протоиерей Сергиевский, философ Троицкий и историк В. И. Герье, гроза филологического факультета. Перед ними — с растерянным видом — студент с выражением на лице ума среднего.

Растерян же студент потому, что слышит: протоиерей Сергиевский говорит: «Веруй, не то будет единица».

Троицкий говорит: «Не веруй, не то будет единица».

А Герье говорит: «Веруй — не веруй, а единица все равно будет».
Амфитеатров А. В. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих //
Россия в мемуарах.— М., 2004.— Т. 1.

[Капитошка]

Оля, благодарю за такой милый юмор, мне понравилось!

[*Ирина*]

СпасиБо,Оленька! Ты всегда находишь интересные истории.

[Елена 03]

Оля, благодарю за рассказ! Интересный.

[Ольга )]

Жизнь каждого человека насколько трагична, настолько и комична. Человек совмещает в своей жизни такие несовместимые вещи, как единство и борьба противоположностей.

Я помню, как я начинал свою проповедническую деятельность. Лет 20 тому назад мне пришлось готовить свою первую проповедь на архиерейской службе.

Я выучил все наизусть, но когда вышел, увидел полный аншлаг, сотни глаз, устремленных на меня, я все забыл. Я начал так: «Братья и сестры!» и дальше не знал что сказать…«Братья и сестры!»

Тут хор понял, в чем дело, и грянуло песнопение, и я успел только: «Братья и сестры! Спасайтесь, кто как может!» и убежал в алтарь. И партесное пение покрыло меня.

Одно время я преподавал на Курсах духовного образования военнослужащих, и был один студент, который пел в хоре и был даже солистом. И вот накануне Рождества, в Сочельник, вечером на Великой Вечерне поется «Яко с нами Бог»:

С нами Бог, разумейте, языцы, и покоряйтеся: яко с нами Бог.
Услышите до последних земли: яко с нами Бог.
Бог крепок, Властитель, Начальник мира: яко с нами Бог.

И вдруг я слышу, что вместо этих слов солист громогласно возглашает: «Бог крепок, Властитель, Начальник штаба…»
Это так прозвучало, что я подумал: «Да, это воинская закалка… Бог – Начальник штаба…»

                          Вспоминает протоиерей Валентин Уляхин.


Протоиерей Иоанн Каледа однажды рассказывал, как однажды он был в Ярославле вместе с отцом – протоиереем Глебом Каледой. Отец Глеб был духовным сыном митрополита Иоанна (Вендланда). Сын и отец сослужили митрополиту, Ваня был рипидоносцем: держал рипиду*. Она достаточно тяжелая: жесткий диск, острые края. Когда Ваня кланялся, он ударил митрополита Иоанна рипидой по голове. Остолбенев от ужаса, Иван вскричал:
- Владыка, простите!

А владыка ему:
- Ты знаешь, что ты сейчас сделал?!
- Владыка, каюсь, простите, пожалуйста!
- Нет, ты понимаешь, что ты сейчас сделал? У меня два дня голова болела. А сейчас ты меня ударил – и сразу прошла!

Эта добрая история запомнилась надолго – она и веселая, и поучительная.

Литургия в день Архистратига Божия Михаила... осенний день.. Москва.. монастырь... пасмурно..
Братия старались служить бодро и радостно... хор тоже вторил им изо всех сил... но прихожане пропели Символ веры весьма "заупокойно"... еще более трагично вышел "Отче Наш"... хор постарался почти празднично и весело пропеть "Тело Христово"...прихожане подхватили ... и продолжили столь "замогильно" - что охватывало ощущение неменуемой погибели - прямо по выходе из храма...
и вот окончание - о. Наместник вышел ... и стал произносить отпуст... монах "до мозга костей" и "со стажем" - "«Христос истинный Бог наш,.." и... сбился... опять начал "«Христос истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матери,..." и... опять сбился! - братия в алтаре стала подсказывать "громким шепотом"... прихожане во все глаза смотрят на о. Наместника - дело доселе невиданное, шутка ли - сам о. Наместник - и вдруг сбился! ... а он - вроде как братию и не слышит... и опять начал - "«Христос истинный Бог наш,.." и ... опять сбившись - возьми и скажи прихожанам - "а вы что стоите?! ну подскажите как там дальше?!"
народ - улыбаясь - во весь голос бодро и весело - "Христос истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матери, святых славных и всехвальных апостол, преподобных и богоносных отец наших и всех святых помилует и спасет нас яко благ и человеколюбец"... о Наместник озорно улыбаясь, от всей души всех благословил!

Приходит однажды в храм дедушка, не вполне, скажем прямо, трезвенький. И говорит, хитро прищуриваясь:
- Я, брат ты мой, конечно, неверующий, но Христа уважаю! Да… И заповеди Его соблюдаю! Все одиннадцать! Щас я их вспомню... Мне их рассказывал энкэвэдэшник, когда я в лагере сидел. Я их на всю жизнь запомнил! И исполняю! Ну, вот, значит, заповеди: э-э, "не обворуй", "не обругай" и, это… а! - "не обессудь"!

 

[Hendel]

 

[ТатьянаЧ]

 

[Ольга )]

Ольга Рожнёва: Шесть рассказов про келаря Валериана и его хлопотное послушание

 
Чужое послушание
Как-то отец Валериан загрустил: наскучило ему послушание келаря. Хлопотное, беспокойное. И хранение продуктов, и выдача их к трапезе, и заготовка – всё на твоих плечах. В подвале овощном холодно. На кухне жарко. Электричество иногда отключают – холодильник течёт. Глаз да глаз нужен… Следи, чтобы мыши крупу не съели, чтобы ничего не испортилось, чтобы по уставу продукты на трапезу выдать.

То ли дело на клиросе: поёшь себе, Бога славишь, то-то благодатно… Или вот в библиотеке монастырской: духовные книги можно читать, мудростью Святых Отцов обогащаться.

Но самое лёгкое – в монастырской лавке. Сидишь себе в тепле. Уютно, чисто, сухо. Читаешь себе книги или молишься. Когда ещё паломники приедут. А и приедут – икону купят или крестик там, записочки подадут, и опять можно молиться или читать в одиночестве. Благодать! В лавке обычно нёс послушание отец Вассиан, монах добродушный, всегда приветливый и невозмутимый.
И отец Валериан думал: «Конечно, легко пребывать в ровном мирном устроении духа на таком-то спокойном послушании… Вот попробовал бы отец Вассиан келарем потрудиться… А то – сиди себе в лавке – молись, книги духовные читай… Эх, вот достанется же кому-то такое полезное для души послушание!»

В помыслах своих отец Валериан на исповеди духовнику, игумену Савватию покаялся: унываю, дескать, тяжёлое, дескать, келарское послушание, одни хлопоты и заботы – суета.

А отец Савватий ему и говорит:

– Так отец Вассиан приболел как раз, давай, отец Валериан, замени его в лавке на пару дней. Ты продукты дежурным трапезникам выдай вперёд, а сам – в лавку.

Обрадовался инок: хоть пару дней в тишине отдохнёт. Помолится, новинки книжные полистает. С утра книгу новую с собой про Афон взял. Только в лавке присел – паломники приехали.

Дама нарядная, на голове кудри золотые, косынка кисейная чуть на макушке держится:

– Мне крестик нужен!

Достал отец Валериан планшетку. А дама говорит:

– Покажите самый большой!

Достал другую планшетку с крестиками побольше.

– А еще больше есть? Вот как у него?

И в окно показывает. Отец Валериан выглянул: в это время мимо лавки шёл игумен Савватий с наперсным крестом.

Только отдышался отец Валериан после этой дамы, заходит мужчина в кожаном пальто:

– Дайте мне, пожалуйста, крест с усилением!

– А что это такое? – растерялся отец Валериан.

– Ну, понимаете, с усилением!

Из объяснений не было понятно решительно ничего. Это не был ни крест с мощами, ни освященный, никакой другой. Инок задумался, а потом решительно показал на самый дорогой и внушительный крестик и твёрдо произнёс:

– Вот, самый усиленный крест!

Мужчина в кожаном пальто ушёл довольный, а отец Валериан расстроился. Только успокаиваться начал, а тут в дверях – опять дама с косынкой, и с порога:

– Вы меня обсчитали! Сто рублей не сдали! Как не стыдно!

Покраснел отец Валериан, извинился, протянул даме сто рублей. Стала она их в карман класть, а там та самая сотня, которой она недосчиталась. Извинилась дама, упорхнула. Опять расстроился отец Валериан.

Да ещё мёрзнуть чего-то стал он в лавке. Вроде тепло, а когда на одном месте, то холодно. Чувствует: ноги совсем замёрзли на каменном полу. Встал, походил, включил обогреватель. Через пять минут выключил – душно в маленькой лавке. Выключил – опять холодно стало… Как тут только отец Вассиан трудится? У него ещё валенки такие старые, наверное, ноги мёрзнут… Целый день на одном месте… И не отойдёшь ведь…

Только книгу про Афон достал – дверь открывается: в лавке появились новые паломники. Супружеская пара лет тридцати пяти. Жена сразу же церковные календари на 2013 год листать стала, а муж просто лениво вокруг смотрит. Вид у него такой скучающий, как будто на аркане его сюда привели. Жена тоненьким голоском просит:

– Давай купим несколько календарей на будущий год, один – себе, остальные на подарок!

А муж ей басом недовольным в ответ:

– В этом году – конец света! Зачем эти календари вообще продают, да ещё и в церковной лавке!

Отец Валериан решил вставить слово:

– Дорогие братья и сестры! Конец света в этом году отменяется!

– Откуда Вы знаете? А ещё монах! Ничего не знаете, а ещё в лавке сидите!

– Пойдем, пойдем отсюда! – это жене.

С трудом дождавшись конца дня, отец Валериан брёл в келью. По дороге встретил игумена Савватия, который улыбнулся и спросил:

– Как, брат, передохнул в лавке-то от своего хлопотного келарского послушания?

Инок покраснел и смущённо попросил:

– Батюшка, сделай милость, отправь меня назад, к моим мешкам, овощам и крупам. Не могу я в лавке трудиться. Одни искушения!

– Ну что ж, вот отец Вассиан поправится…

Вечером, после службы отец Валериан отправился проведать отца Вассиана. Он шёл, и горячо молился на ходу. В одной руке нёс пакет с апельсинами, а в другой свои новые валенки.

Про Винни-Пуха и чудотворения

Послушник Пётр жил в монастыре второй год. Звали его по молодости просто Петей, и был он пареньком неплохим, отзывчивым, трудолюбивым. Только по новоначалию тянуло его на подвиги.

То он просил у отца Савватия благословения ходить на трапезу один раз в три дня, чтобы уж поститься, так поститься. По обычаю древних, значит. То к схимнику отцу Захарии обращался с вопросом: не взять ли ему на себя обет молчания или обет сухоядения.



Фото: А. Горяинов

Отцы обетов брать не благословляли, а отправляли Петю монастырскую лошадку Ягодку кормить или посуду после братской трапезы мыть. Вобщем, не было у послушника никаких условий для подвигов и чудес.

Но Петя не унывал, вспоминал крылатые слова о том, что в жизни всё-таки подвигу всегда место есть. К духовникам монастырским он больше с просьбами об обетах и сугубых постах не обращался, но зато стал часто с отцом Валерианом про чудотворения разговор заводить.
Отца Валериана эти разговоры настораживали. Он в монастыре давно жил и знал, что лучше недомолиться и недопоститься, чем перемолиться и перепоститься. И речь тут не о теплохладности идёт, которая, конечно, монаху крайне вредна. Речь о трезвении и рассуждении. Теплохладность – эта беда, которая новоначальных минует обычно. А вот в прелесть впасть – это да, это опасно…

И отец Валериан как бы невзначай по поводу Пети игумену Савватию говорил:

– Батюшка, а я у одной писательницы читал, как старец новоначальным благословлял книжку про Винни-Пуха. Ну, когда они исихастов из себя воображали. Может, Петру нашему такую книжку…

– Это про какого такого Винни-Пуха?!

– Ну, батюшка, ну, Винни-Пух, который везде с Пятачком ходил…

– Со свиньёй что ли? Не, у нас в монастыре мы поросят не держим. Если я своим инокам про поросят книжки раздавать буду, кто навоз коровам уберёт? Кто лошадь накормит? Огород вскопает?

Отец Валериан засмущался и подальше от игуменского гнева на послушание заторопился. А отец Савватий ему вслед и ещё добавил:

– Я вот вам устрою Винни-Пуха! Я вам такого Пятачка покажу!

А когда инок скрылся за поворотом, духовник тут же гневаться перестал, улыбнулся по-отечески. Улыбнулся, да призадумался. И после этого разговора Петю на послушания одного как-то перестали отправлять. Всё больше с братьями постарше. А чаще всего с отцом Валерианом.

И вот как-то отец Валериан с Петей поехали на монастырской лошадке Ягодке на источник за водой. Приехали на родник, который впадает в реку Усолку. Солёная речка Усолка заледенела только по краям, в середине же проточная вода синеет. Отец Валериан воду во фляги набирает, а Петя по берегу бегает, резвится, природой любуется. Отец Валериан молится потихоньку про себя, а Петя его отвлекает:

– Отец Валериан, красота-то какая! Ёлочки в снегу, а снежок чистый, пушистый!

– Угу… чистый… пушистый…

– Отец Валериан, лёд на реке, эх, коньки бы!

– Ага… коньки…

– А вот у людей какая вера раньше была – по воде ходили!

– Да… ходили…

– А я-то как крепко верю! Неужто по льду не пройду?! Благословите!

– Угу… благословите… благословите… Что?!

А Петя уже на лёд выскочил и поперёк реки шпарит.

– Стой, куда?!

И в этот момент Петя, уже успевший отбежать довольно далеко, провалился в водную стихию. Отец Валериан быстро сбросил тулуп, тяжёлые валенки, по-пластунски прополз к полынье и с большим трудом, пятясь ползком назад, выволок на лёд и отбуксировал к берегу перепуганного насмерть послушника.

От пережитого потрясения ноги у Пети подгибались, и в монастырь он был доставлен верхом на Ягодке. Срочно отправлен в баню, которая так кстати топилась в этот день. А уж там разъярённый отец Валериан задал ему жару и отходил веником, приговаривая:

– Я тебе покажу апостола Петра! Я тебе покажу чудотворения! Я тебе устрою хождения по водам! Ты у меня сейчас по сугробам будешь плясать и в снег не проваливаться!

Может, наука отца Валериана подействовала, может, испуг от неудавшегося чуда, только после этого случая Петя больше про чудотворения не заикался. Стал постепенно серьёзным, рассудительным, через несколько лет монашеский постриг принял. Сейчас он уже иеродиакон.

[Елена 03]

  Наболело!...

В каждой семье есть свои традиции. Вот и в нашей не обошлось без этого. Каждый год на 8 марта утро в нашей семье начиналось с легкого звяканья посуды на кухне. Звук этот через небольшое время начинал нарастать. Вместе с ним все больше и больше нарастал говор, вернее, ропот в мой адрес, что, мол, вот целый год захламливала, не чистила , а теперь вот приходится все начищать....
При этом добавлю, что это все происходило ранним утром, как бы для сюрприза мне, "родной и любимой". Своего рода - подарок на 8 марта. Но в итоге этот день всегда был в конец испорчен, так как приходилось вставать и присоединяться к кухонным работникам, засучив собственные рукава....
Итак 13 лет длился этот "подарочный сюрприз"! Надоело! И настолько, что я ,на 14 году , 7 марта сразу категорично заявила, что обойдусь без ваших "подарков"!...
     Есть еще одна у нас семейная традиция.
 Я всегда ложилась в постель раньше своего супруга. У него же пока телевизор, пока вечерний моцион по двору, потом водные процедуры, а я уже в это время сладко сплю....Ночь глубокая. Сон в самом располагающем моменте... И тут в дверях появляется мой Григорий, который не применет задать излюбленный вопрос: " Ты уже спишь?"... Уже лет шесть спим по разным комнатам, а вопрос этот звучит по-прежнему......
Надоело! Подхожу ночью к его постели и задаю его любимый вопрос: "Ты уже спишь?"... У Грини глаза в полтинник: "Мать, ты это чего? Я же спал уже, а ты разбудила!" "Ничего,- говорю,- я теперь каждую ночь буду вопрошать: безпокоюсь как-никак!" ..... Вроде дошло.
       Третьего дня, вернее ночи, меня посетило "приведение": проснулась от того, что "некто", стоя в проеме двери, практически громко произнес: "Хватит храпеть! Спать невозможно!".... У меня в комнате полумрак от зажженной лампады. Я хлопаю полупроснувшимися глазами, мало понимая происходящее.... "Явление" исчезло....
        Надо сказать, что сам Гриня имеет очень "смачный" храп, над которым мы все немало потешаемся. Нередко слышу от своих детей, что в очередной раз спали "под Кировцем". И при этом его, конечно, никто и никогда не будит: хозяин должен высыпаться! А тут...!
       Вот такие вот у нас "семейные традиции" 
       Наболело! Надоело! Поделилась. 

[Александр_Б]

"... сам Гриня имеет очень "смачный" храп, над которым мы все немало потешаемся. Нередко слышу от своих детей, что в очередной раз спали "под Кировцем". И при этом его, конечно, никто и никогда не будит: хозяин должен высыпаться!..."
  А як же!!! У доброго дизеля и бас добрый! И неча нас, мужиков, по мелочам безпокоить!..  а то ишь, наболело у их!..  ГРИНЯ, ДАЁШЬ СТРАНЕ УГЛЯ!!!

[Ирина)]

  .
У нас полностью наоборот - у Виктора бессонница, а у меня сон за двоих.. Причем, если меня разбудили, то через минуту уже вновь сладко сплю. Сурок!