Мастера стихотворного перевода

[Галина Б.]

 Вот еще в переводе Владимира Бенедиктова:«Дѣтки! Ступайте къ часовнѣ нагорной!
Дѣтки! Скорѣй! Торопитесь!
Тамъ, предъ иконою ставъ чудотворной,
Долго, усердно молитесь!

Тятя не ѣдетъ… До страшной потери
Долго ль? — Хранимъ ли онъ Богомъ?
Есть по лѣсамъ кровожадные звѣри;
Есть и разбой по дорогамъ».

За городъ дѣти къ часовнѣ нагорной
Кинулись мигомъ въ дорогу.
Тамъ предъ иконой они чудотворной
Стали и молятся Богу;

Ставъ на колѣни, головки склоняютъ
Низко — до праха земнаго,
Вѣчное имя Отца призываютъ,
Сына и Духа Святаго.

«Вѣрую», «Отче» прочли, да и снова,
И «Богородицу» тоже,
Все наизусть до послѣдняго слова,
Все — и «Помилуй мя, Боже».

И литанію божественной Дѣвѣ
Старшій запѣлъ, и всей силой
Прочіе вторятъ, и въ дѣтскомъ напѣвѣ
Слышится: «тятю помилуй!»

Ѣдутъ… Колеса стучатъ по дорогѣ;
Грохотъ возовъ на раскатѣ.
Кинулись дѣти въ веселой тревогѣ:
«Тятя пріѣхалъ нашъ, тятя!»

«Стой!» — и купецъ вылетаетъ изъ брички;
Дѣти ласкать его стали.
«Что, мои дѣтушки? Что, мои птички?
Что вы безъ тяти: скучали?

Мама здорова? Тетя здорова?
Лакомки! Вотъ вамъ изюму!» —
Дѣти кричатъ — не разслышишь ни слова:
Столько на радостяхъ шуму!

Поѣздъ съ товаромъ купецъ отсылаетъ
(Съ радостью рядомъ — отвага!),
Самъ же съ дѣтьми онъ свой путь продолжаетъ…
Вдругъ изъ-за лѣса — ватага!

Вышли злодѣи: лохмотья покрыты
Свѣжими пятнами крови;
Страшныя рожи не мыты, не бриты;
Ножъ и кистень наготовѣ.

Вскрикнули дѣти, къ отцу въ перепугѣ
Лѣзутъ подъ полы шинели;
Нѣту лица на дрожащей прислугѣ —
Въ ужасѣ всѣ помертвѣли.

«Все забирайте! — всплеснувши руками,
Никнетъ купецъ головою. —
Лишь не творите дѣтей сиротами,
Милую женку вдовою!»

Грабятъ злодѣи: одинъ отпрягаетъ
Добрую лошадь; тотъ съ крикомъ
Требуетъ денегъ, ножомъ угрожаетъ
Звѣрства въ неистовствѣ дикомъ.

«Стойте!» — раздался вдругъ крикъ атамана.
«Прочь!» — и отхлынула шайка.
«Добрый купецъ! Умирать тебѣ рано.
Съ Богомъ домой поѣзжай-ка!»

Тотъ атаману поклонъ, а разбойникъ:
«Нѣтъ, — говоритъ, — ты на свѣтѣ
Жить не остался бъ, ты былъ бы покойникъ,
Если бъ не добрыя дѣти!

Имъ поклонись! Я бъ аршинною бритвой
Самъ искрошилъ твое тѣло,
Если бъ не дѣтки съ своею молитвой!..
Слушай, купчина, въ чемъ дѣло:

Слышали мы, что ты ѣдешь, заранѣ;
Мы ужь давно сосчитали
Нашу поживу въ твоемъ караванѣ:
Вотъ мы засѣли — и ждали.

Вижу — тутъ дѣти… Глядь! Молятся Богу…
Я и смотрѣлъ, какъ на шалость,
Даже смѣялся, а тамъ понемногу
Въ сердце закралась и жалость.

Вдругъ я припомнилъ родную сторонку,
Хаты родительской крышку…
Ножъ уронилъ я, какъ добрую женку
Вспомнилъ да сына-мальчишку.

Дѣти! Вотъ тятя вашъ! Съ Богомъ идите!
Да у домашней божницы
Въ дѣтской молитвѣ порой помяните
Грѣшную душу убійцы!» 

[Галина Б.]

POWRÓT TATY (оригинал)
BALLADA

"Pójdźcie, o dziatki, pójdźcie wszystkie razem
Za miasto, pod słup na wzgórek,
Tam przed cudownym klęknijcie obrazem,
Pobożnie zmówcie paciórek.

 Tato nie wraca; ranki i wieczory
We łzach go czekam i trwodze;
Rozlały rzeki, pełne zwierza bory
I pełno zbójców na drodze".

Słysząc to dziatki biegą wszystkie razem,
Za miasto, pod słup na wzgórek,
Tam przed cudownym klękają obrazem
I zaczynają paciórek.

Całują ziemię, potem: "W imię Ojca,
Syna i Ducha świętego,
Bądź pochwalona, przenajświętsza Trójca,
Teraz i czasu wszelkiego".

Potem: Ojcze nasz i Zdrowaś, i Wierzę,
Dziesięcioro i koronki,
A kiedy całe zmówili pacierze,
Wyjmą książeczkę z kieszonki:

 I litaniją do Najświętszej Matki
Starszy brat śpiewa, a z bratem
"Najświętsza Matko - przyśpiewują dziatki,
Zmiłuj się, zmiłuj nad tatem!"

 Wtem słychać tarkot, wozy jadą drogą
I wóz znajomy na przedzie;
Skoczyły dzieci i krzyczą jak mogą:
"Tato, ach, tato nasz jedzie!"

Obaczył kupiec, łzy radośne leje,
Z wozu na ziemię wylata;
"Ha, jak się macie, co się u was dzieje?
Czyście tęskniły do tata?

 Mama czy zdrowa? ciotunia? domowi?
A ot rozynki w koszyku".
Ten sobie mówi, a ten sobie mówi,
Pełno radości i krzyku.

"Ruszajcie - kupiec na sługi zawoła -
Ja z dziećmi pójdę ku miastu".
Idzie... aż zbójcy obskoczą dokoła,
A zbójców było dwunastu.

Brody ich długie, kręcone wąsiska,
Wzrok dziki, suknia plugawa;
Noże za pasem, miecz u boku błyska,
W ręku ogromna buława.

Krzyknęły dziatki, do ojca przypadły,
Tulą się pod płaszcz na łonie;
Truchleją sługi, struchlał pan wybladły,
Drżące ku zbójcom wzniósł dłonie.

"Ach, bierzcie wozy, ach, bierzcie dostatek,
Tylko puszczajcie nas zdrowo,
Nie róbcie małych sierotami dziatek
I młodej małżonki wdową".

 Nie słucha zgraja, ten już wóz wyprzęga,
Zabiera konie, a drugi
"Pieniędzy!" krzyczy i buławą sięga,
Ów z mieczem wpada na sługi.

Wtem: "Stójcie, stójcie!" - krzyknie starszy zbójca
I spędza bandę precz z drogi,
A wypuściwszy i dzieci, i ojca,
"Idźcie, rzekł, dalej bez trwogi".

Kupiec dziękuje, a zbójca odpowie:
"Nie dziękuj, wyznam ci szczerze,
Pierwszy bym pałkę strzaskał na twej głowie,
Gdyby nie dziatek pacierze.

Dziatki sprawiły, że uchodzisz cało,
Darzą cię życiem i zdrowiem;
Im więc podziękuj za to, co się stało,
A jak się stało, opowiem.

Z dawna już słysząc o przejeździe kupca,
I ja, i moje kamraty,
Tutaj za miastem, przy wzgórku u słupca
Zasiadaliśmy na czaty.

Dzisiaj nadchodzę, patrzę między chrusty,
Modlą się dziatki do Boga,
Słucham, z początku porwał mię śmiech pusty,
A potem litość i trwoga.

Słucham, ojczyste przyszły na myśl strony,
Buława upadła z ręki;
Ach! ja mam żonę, i u mojej żony
Jest synek taki maleńki.
 
Kupcze! jedź w miasto, ja do lasu muszę;
Wy, dziatki, na ten pagórek
Biegajcie sobie, i za moję duszę
Zmówcie też czasem paciórek".

[Алла]

Второй складнЕе перевод.

[Галина Б.]

Бенедиктов  Вл. Гр. был прекрасный переводчик с талантом превосходного поэта. Он тонко чувствует музыку автора и бережно старается сохранить в переводе. Да и когда читаешь стихи, записанные с ятями звучат,  складнЕе)))).

[Алла]

Не нашла имя переводчика.
Джон ДОНН
(1572—1631)
Священные сонеты

СОНЕТ 19
Во мне одном страстей моих исток:
Непостоянство привело к разладу
С самим собой; и это есть расплата
За все, чем я преступно пренебрег.
Любви мирской некрепок узелок,
Нелепы покаянные рулады;
То холодом, то пламенем объятый,
Я свят и грешен, нежен и жесток.
Вчера боялся в небо глянуть; ныне
Взываю к Божьей милости в мольбах;
А завтра — наказанье, кара, страх.
Охватит дрожь и нехотя отхлынет,
Как наважденье; дороги мне дни,
Когда душе священный страх сродни.

[Алла]

Эдит Сёдергран - шведоязычная финская поэтесса, классик литературы XX века. Родилась в Петербурге. Писала на шведском, французском, немецком языках. Сёдергран отдает предпочтение верлибру. Именно она сделала верлибр полноправной частью финской лирики.
Прожила короткую жизнь - 31 год, умерла от туберкулеза.
--------
К сожалению, русских переводов пока не так много. Вчера удалось подержать в руках редкую книжку со стихами Сёдергран, изданную в 1990г. Можно сказать, библиографическая редкость. Поэзия неотмирная.
Переписала от руки стих, которого нет в сети. Для вас.
Автор перевода не указан, к сожалению.
------------
БОЛЬШОЙ САД
Все мы бездомные путники.
И все мы братья и сестры.
Голыми, в лохмотьях, бредем мы по свету.
А чем владеют князья по сравнению с нами?
Богатства текут к ним через воздух.
Их нельзя измерить весом золота.
Чем взрослее становимся мы,
Тем больше узнаём, что мы братья и сестры.
Мы ничего не можем получить от других существ.
Мы отдаем им лишь наши души.
Если бы у меня был большой сад,
Я пригласила бы всех сестер и братьев,
И каждый из нас унес бы с собой богатства.
Так как у нас нет родины там,
Мы смогли бы быть одним народом.
И мы построили бы забор вокруг нашего сада.
Чтобы ни единый звук из внешнего мира не достал нас.
Из своего тихого сада
Мы можем дать миру новую жизнь.

[ВераН]

Красивый образ! Об общине, построенной на любви