"Литургия.ру"

[Капитошка]

 Если есть возможность, то можно среди недели зайти в храм на исповедь. Потом в воскресение тоже исповедаться, но так как основные грехи исповеданны (за 2-3 дня сильно не успеешь нагрешить, Юля), то можно спокойной молиться на Литургии и ждать очереди на исповедь. Потом приступить к Чаше.

[Юлия Б.]

Надо будет и так попробовать... Спасибо! Будет стимул сильно не грешить пред причастием.

[Natalya K.]

У нас в храме исповедь начинается за час до начала вечернего богослужения, потом один батюшка служит, другой исповедует. На Литургии редко уже кто исповедуется, хотя батюшка ждет желающих...

[Olga N.]

У нас на Литургии очередь к началу собирается, обычно стою до седьмого пота, когда еще один батюшка выходит. И до самого Причастия исповедуют. Особенно страшно, если сам архимандрит исповедь принимает, но это редко - все его трепещут

[Елена 03]

А у нас теперь исповедь проходит очень долго 2-3 часа, так как один батюшка, а желающих много. И при этом каждый находится в исповедальной само мало минут 10.
Хуже всего, что детки начинают шуметь, бегать.
Когда я была ребенком, то нас, детей, причащали рано утром, а остальных - в конце службы, как и подобает.
Вечером тоже исповедует, но днем от этого не легче.

[Ост-Остерн]

Тут много всякой духовной литературы онлайнhttp://www.odinblago.ru/

[Ост-Остерн]

Миссионерский сайт о православииhttp://www.missionary.su/

[Natalya K.]

Лена, спасиБО!Сделала себе закладки....

[Капитошка]

На этой неделе мы проходим тему:Таинство Святой Евхаристии.


Причастие – это Таинство, во время которого мы принимаем в себя под видом хлеба и вина Тело и Кровь Христовы


Делюсь с вами.

[Капитошка]

Евхаристия есть Таинство, в котором верующему под видом хлеба и вина преподается истинное Тело и истинная Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Я пришел для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком (Ин. 10, 10). Я есмь путь, и истина, и жизнь (Ин. 14, 6). И Господь, желая приобщить нас Себе, дать нам эту «жизнь с избытком», избрал для этого не какой-нибудь мыслительно-интеллектуальный, или эстетически-культурный способ, - а способ наипростейший, наиестественнейший для человека - через вкушение. Как пища входит в нас и растворяется в нас, проникает до последней клеточки нашего организма, так и Господь захотел до самой нашей последней молекулы проникнуть нас, соединиться с нами, приобщиться нам, и чтобы мы до конца приобщились Ему. Ум человеческий отказывается и не в силах понять страшную глубину этого действия Божия; воистину, это любовь Христова, которая превосходит всякое разумение (Ап. Павел).
Из лекции Игумена Петра (Мещеринова)

[Капитошка]

И сегодня мы продолжим наше благовествование и поговорим о самом главном, что есть в Церкви, о центральной ее точке, стержне, на котором Церковь держится, о Таинстве Таинств - Святой Евхаристии. Трудно о ней говорить, это ведь величайшее чудо, совершаемое на земле. Это Таинство как бы сводит в единый центр, фокусирует всё, что происходит в Церкви, все догматы веры, всю человеческую жизнь - и не только духовную. Ради совершения Евхаристии строятся храмы, пишутся иконы, отливаются колокола, шьются священные облачения, изготавливается церковная утварь, наконец, выращивается хлеб и выделывается вино, - т.е. Евхаристия, Литургия включает в себя и культурную, и производственную, и вообще всякую составляющую человеческой жизни. Литургия вобрала в себя все богатство Церкви - и богословское, и культурно-историческое, и эстетическое. Церковь всегда сознавала Литургию и совершающееся на ней Таинство Евхаристии как величайшую свою драгоценность, и блюла ее, как зеницу ока. Отпадение от Церкви, или церковное наказание, свидетельствуется отлучением от Евхаристии. Церковное единство выражается в совместном участии в Евхаристии.


Наша с вами принадлежность к Церкви также выявляется не только церковным мировоззрением, но - главным образом - участием в Евхаристии. Вся повседневная жизнь христианина определяется литургическим, т.е. евхаристическим, строем Церкви. Вся духовная жизнь, по слову Свт. Феофана, также должна соответствовать духу этого Таинства: какие мы на Литургии, по отношению к Богу, к ближнему, к самому себе, такими должны быть всегда. Это идеал, конечно, но видим, что и идеал определяется Евхаристией. И бесконечно можно говорить об этом, это неисчерпаемая тема. Мы же отметим основные моменты, а затем затронем некоторые исторически сложившиеся проблемы, связанные с восприятием этого Таинства.
 Игумен Пётр (Мещеринов)

[Капитошка]

Господь, желая приобщить нас Себе, дать нам эту «жизнь с избытком», избрал для этого не какой-нибудь мыслительно-интеллектуальный, или эстетически-культурный способ, - а способ наипростейший, наиестественнейший для человека - через вкушение. Как пища входит в нас и растворяется в нас, проникает до последней клеточки нашего организма, так и Господь захотел до самой нашей последней молекулы проникнуть нас, соединиться с нами, приобщиться нам, и чтобы мы до конца приобщились Ему. Ум человеческий отказывается и не в силах понять страшную глубину этого действия Божия; воистину, это любовь Христова, которая превосходит всякое разумение (Ап. Павел).

Вот что Сам Господь говорит: Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую дает вам Сын человеческий... Отец Мой даст вам истинный хлеб с Небес; ибо хлеб Божий есть тот, Который сходит с Небес, и дает жизнь миру. На это сказали Ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб. Иисус же сказал им: Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда... Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную. Я есмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с Небес, таков, что ядущий его не умрет. Я - хлеб живый, сшедший с Небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира. Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою? Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни; ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день; ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем; как послал Меня Живый Отец и Я живу Отцом, так и ядущий Меня жить будет Мною. Сей-то есть Хлеб, сшедший с Небес; не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек (Ин. 6, 27, 32- 35, 47-58).


Неслыханные, невероятные слова произнес Господь. Многие из учеников Его, слыша то, говорили: «какие странные слова! Кто может это слушать?» (Ин. 6, 60). И не поняв этого, вернее, не «не поняв», потому что это - тайна превыше ума человеческого, и ее невозможно «понять», а - не поверив, не услышав ушесами веры и любви, «многие из учеников его (с этого времени) отошли от Него и уже не ходили с Ним» (Ин. 6, 66), - потому что здесь душа человеческая сталкивается с великим выбором: принять Христа делом, то есть реализовать свою веру в делах, и, главное, отказаться перед Христом от своего человеческого разумения, традиционных мнений и представлений о религии как о чине, внешнем, и пойти за Христом, - или, чтобы сохранить свой комфорт внутренний, свое представление о Боге - отойти от Него.


И мы видим тут удивительную вещь: Господь, Который оставил 99 овец, чтобы отправиться в горы взыскать единственную заблудившуюся, - Господь не стал уговаривать этих учеников: «вернитесь, понимайте это не буквально, ну куда же вы», и проч. - но обратил к оставшимся ученикам суровые слова: Не хотите ли и вы отойти? (Ин. 6, 67). Значит это настолько важно, что только принятие Тела и Крови Христовых может сделать нас христианами, учениками Иисуса.

[Капитошка]

Само Таинство было установлено Спасителем в важнейший день Его земной жизни - перед крестными страданиями и искупительной смертью за людей. Непосредственно перед Гефсиманией, на пасхальной вечере, когда они ели, Иисус «взял хлеб, и раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите, сие есть тело Мое. И взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26, 28); «сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22, 19). И со дня Пятидесятницы центральным действием родившейся Церкви стало именно это, данное апостолам и их преемникам, совершение Евхаристии: «и каждый день единодушно пребывали в храме, и преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца» (Деян. 2, 46).

Здесь мы видим и первый чин совершения Евхаристии: молитва в Иерусалимском храме, затем совершение Евхаристии по домам («преломление хлеба» и есть Евхаристия), затем трапеза любви - «агапа». Приурочивалось совершение Евхаристии к воскресному дню, в воспоминание Воскресения Спасителя, обычно это было ночью. Вот что свидетельствует книга Деяний Апостолов: в первый день недели (т.е. воскресенье), когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел... беседовал с ними и продолжил слово до полуночи; ...преломив же хлеб и вкусив, беседовал довольно, даже до рассвета, и потом вышел (Деян. 20, 7/11). Первые литургии были харизматическими: мы видим, что эта вот, описываемая в кн. Деяний, состояла из проповеди Ап. Павла, помимо самого преломления хлеба, сопровождаемого определенными молитвами.



В Литургию стянулись все нити церковной жизни. Это произошло в согласии со словом Господа: «сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22/19). То есть: не просто вспоминайте, перебирайте мыслью и чувством, а именно творите, т.е. выявляйте делом. Вот в Литургии все и выявляется.
Давайте посмотрим. Возьмем догматику. Источные, коренные догматы нашей веры - догмат Троицы, Боговоплощения, Воскресения. В Литургии мы приносим молитвенное приношение Богу-Отцу, нисходит Дух Святой и претворяет хлеб и вино в Тело и Кровь Христову, которыми приобщаются верующие. Догмат здесь выявляется не в умозрении, а в самом реальном деле. Воплощение: как Бог неизменно, неслиянно, неразлучно и нераздельно соединился с человеческой природой, так в Литургии, в причащении Св. Тайн, мы соединяемся с Богом теснейшим, приискреннейшим образом.




Голгофская жертва, оправдывающая и спасающая человека - также абсолютно реально выявляется на Литургии. Не «вспоминается» в человеческом смысле и не повторяется, не воспроизводится - ибо она уже совершена один раз, на все века; но именно выявляется: вневременная, сущностная, свершившаяся Жертва Христова проецируется на временный план бытия, так что человек может каждый день, при совершении Литургии, приобщиться ей - не мечтательно, не воображательно, но совершенно реально; тем самым Евхаристия сводит вечность в нашу жизнь, и мы воспринимаем ее, растворяем нашу временную жизнь вневременной спасительной Жертвой Христовой, и уже оказываемся в Царстве Божием, уже живем жизнью будущего века.



Наконец, неразрывно связано Таинство Евхаристии с Воскресением Христовым. «Ядущий Мою плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день» (Ин. гл. 6), говорит Господь.
Литургия исключительно пасхальна; как она выявляет, проецирует, актуализирует для нас Голгофскую Жертву, так же, по неразрывности со смертью Христовой, Евхаристия приобщает нас Воскресению Спасителя: мы причащаемся Тела и Крови Христа Воскресшего и Седящего одесную Отца. Все догматы нашей веры в Таинстве Евхаристии получают свое воплощение, не умозрительное, но совершенно жизненное.






Наше участие в этом Таинстве, приобщение Чаше Жизни дает нам все, что есть в Церкви - оправдание, освящение, бессмертие. Еще надо сказать: мы говорим с вами, что все Таинства созидают Церковь: Евхаристия - даже выше того: она и есть эта созидаемая Церковь. Евхаристия и Церковь - понятия почти тождественные. Евхаристией связываются люди в Тело Христово: все мы причащаемся Одного и Того же Христа, Его Святейшие Тело и Кровь проходят до последних атомов нашего существа - вот мы и становимся через это ближе, чем братьями и сестрами - одним Телом, в самом что ни на есть буквальном смысле этого слова.



Через Евхаристию мы живейшим образом связываемся с Церковью Небесною. «Все мы напоены одним Духом» (ап. Павел), все мы - причастники Христа, и на Литургии, во время совершения этого Таинства, совершенно теряет значение преграда между земной и небесной жизнью. Евхаристией земля и Небо соединяются - именно в Одно, Неделимое, Вечное, но и здесь уже, на земле сущее Тело Христово. И это не просто слова красивые, нет! Это и есть глубочайшая духовная мистическая реальность, самая сердцевина церковной жизни.


Таинством Евхаристии как бы «навершаются» прочие Таинства: церковь совершенно ясно содержит эту интуицию, что без Причащения Св. Тайн Христовых все прочее не то, чтобы недейственно - вовсе нет; каждое Таинство есть действие всесильной и всеполной благодати Божией; - но как-то несовершенно, подготовительно, недостаточно.
Это видно из самого устроения Церкви: Церковь вменяет нам в обязанность регулярное причащение; прочие же Таинства принимаются нами либо один раз, либо употребляются по надобности (покаяние, соборование). Обязательным и, собственно, делающим нас церковным христианином является для нас исключительно Евхаристия. По канонам Церкви человек, пропустивший три воскресения подряд без участия в Евхаристии, т.е. без причащения, тем самым ставит себя вне Церкви. (Ну, если, конечно, он не болен, не под епитимьей, и проч. - т.е. в нормальном порядке вещей.)

[Капитошка]

Но отсюда совершенно очевидно, что весь, так скажем, церковный негатив, всякое ослабление и замутнение церковного сознания имеет причиной ослабление именно этих Евхаристических жизни и чувства; ослабление значения и смысла Евхаристии, как прямое следствие, тянет за собой размытие христианской жизни, смещение акцентов и нарушение иерархии христианских ценностей. Я не буду останавливаться подробно на этом, скажу лишь о двух важных, как мне кажется, вещах, которые «въелись» в церковную жизнь, но которые - покривление христианского церковного сознания.


Какова норма жизни христианина по отношению к Церкви, в сегодняшнем нашем контексте, в смысле Евхаристического богослужения? Человек, любящий Христа и старающийся жить по Его заповедям, желает как можно чаще приобщаться своему Господу, т.е. чаще причащаться Св. Его Тайн. Литургия для него - жизнь; он всегда с нетерпением ждет ее. Он готовится к ней, очищает совесть молитвою; и в храме, на самой Литургии - не только в момент выноса Чаши, но на всем ее пространстве (так она устроена!) - обретает высший смысл своей жизни: в совместной евхаристической молитве, в единении с Церковью земною и Небесною, наконец, в соединении своей души с Богом. После Литургии он живет соответственно тому, что совершается на Литургии.
Так было в первые века. Христиане причащались часто; Евхаристия была необходимостью духовной (Св. Василий Великий)... Со временем евхаристическое усердие ослабевало; люди дошли до того, что нормой стало причащаться 1 раз в год! В Святой Руси чаще не причащались; ежегодное причащение стало «гражданским долгом», все подверглось мертвящей формализации. Люди, желающие причащаться чаще, имели неприятности (Св. Игнатий, адресатка Свт. Феофана). Под влиянием этого стала меняться и Литургия. В силу многих причин, в том числе и из-за опасения, что снижение евхаристического сознания приведет к профанированию величайшей церковной святыни, Церковь как бы «отгородила» Евхаристию. Литургия как бы разделилась: Евхаристические молитвы сделались тайными, алтарь закрылся, - и люди перестали воспринимать важнейшее событие церковной жизни в целости: клирики в алтаре обладали полнотой молитвы, а люди, стоящие в храме, эту полноту потеряли, лишились ее.



Это привело к двум последствиям. Во-первых, к клерикализму - во внутрицерковном значении этого слова - резкому разделению на клириков и мирян. Слово «клерикализм» имеет много значений: в общественно-политическом смысле это - зависимость светской власти от духовной. Но здесь я употребил это слово в значении возвышения клириков и принижении мирян в смысле полноты приобщения к Таинству Евхаристии. По устроению Церкви различия между людьми нет; есть разные церковные служения. Служение клирика вот какое: «мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса Господа; а мы - рабы ваши для Иисуса» (2 Кор. 4, 5). Клирику, безусловно, приличествует честь, как старшему, но все мы - соработники друг другу; клирик - пастырь , предстоятель евхаристического собрания, Таинство совершается им от лица общины, от лица молящейся Церкви. И эта власть совершать Таинства - не мирская власть преимущества, особенности, а власть служения, выявления Церкви.

[Капитошка]

Теперь, когда община лишилась этой самой евхаристической молитвы, а клирики отгородились, из предстоятелей и представителей и пастырей Церкви сделались по преимуществу совершителями таинств, властителями и распорядителями, - нарушилась церковная норма отношений между младшими и старшими; мы перестали сознавать себя как единое Евхаристическое Тело. Стали: одни - высшими, особенными, посвященными, значащими, «имеющими право», «жрецами», распорядителями благодати, - другие - низшими, принимающими, что дадут клирики (не Бог!), «людьми второго сорта» в Церкви.


Я сейчас заостряю проблему; это вовсе не значит, что должна быть в Церкви демократия в современном понимании этого слова, что отношения между пастырями и мирянами должны быть фамильярно-панибратскими, что между ними нет разницы, или что Церковь после 313 г. только и делала, что профанировалась; нет, все очень непросто и неоднозначно; но суть здесь именно та, что в результате ослабления евхаристической жизни - и вообще шире, - духовной христианской жизни - появился вот этот внутрицерковный клерикализм. До сих пор это большая проблема - как правильно выстроить отношения между всеми нами, членами Церкви.


Здесь лежат корни тех проблем, которые мы рассматривали - магическое отношение к таинствам, обрядовость, автоматическое восприятие людьми благодати священства. Это «жречество», разделение на клириков и мирян приводит к неправильным духовным отношениям, лжестарчеству и псевдопослушанию. Клерикализм, говоря словами Господа, это: горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали (Лк. 11, 52). Этот «ключ разумения» - общий всем в Церкви, он - в контексте сегодняшней темы - у Господа в Евхаристии; у клириков - не «право распоряжаться» этим ключом, а обязанность открыть им для всех Церковь и Таинство; непонимание этого покривляет церковные отношения и привносит в них мирскую властность, надменность, разделение, о чем с болью предупреждали Отцы III Вселенского собора: «да не вкрадывается, под видом священнодействия, надменность власти мирския; и да не утратим помалу, неприметно, той свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Искупитель всех человеков» (Прав. 8 III Вс. Собора).




Справедливости ради нужно сказать, что клерикализация, о которой у нас идет речь, началась в том числе из-за бесчинного поведения мирян, о чем свидетельствует история, как некая самозащита Церкви от профанации.
В тесной связи с этим «евхаристическим свертыванием» идет и второе последствие ослабления евхаристического сознания. Если не соблюдается норма церковной жизни - частое причащение и полное молитвенное участие христианина в Литургии - то: 1) Евхаристия отходит с центра духовной жизни на периферию, - а в центр духовной жизни приходят вещи с периферии, такие как: канавка, колокол, летящий по воздуху, антихрист, ИНН, электронные паспорта, Иван Грозный, экуменизм, евреи, масоны, заговор мировой закулисы, глобализация, и т.д., и т.п. Кардинальным образом смещаются акценты, нарушается иерархия христианских ценностей. Человек начинает жить не Христом, не Церковью, а околоцерковными вещами.



Евхаристия - воистину Таинство Церкви, формирующее, созидающее ее, и малейший отход от точного евхаристически-церковного мироощущения сразу кривит строй духовной жизни. Далее, 2) когда человек приходит на Литургию не для того, чтобы молитвенно пережить ее всю и причаститься, а «просто на службу», то, так как он не собирается причащаться и большая часть ее скрыта за тайными молитвами, из-за этого не воспринимает ее как центр своей церковной жизни. Вследствие этого Литургия, чтобы не сделаться окончательно непонятной и скучной, начинает обрастать внешним символизмом. Этот символизм - явление совсем другого порядка, чем то, о чем мы говорили выше: реальное выявление догматического смысла, или реальная проекция Голгофской Жертвы, уже свершившейся, на настоящую минуту совершения Таинства. Нет, этот символизм выдуманный, ни на чем не основанный, это ложный мистицизм.