Просто нет слов!

[Алла]

Для них - да, в количестве. Для борителей. Им за качество слабО бороться.

[Ост-Остерн]

А помните лет 10 назад одна журналистка переоделась монахиней и уехала жить в монастырь,чтобы посмотреть их жизнь,а потом написать статью. Чтобы особо её не спрашивали-как и что ,она избрала себе линию поведения -молчание.Так и жила в монастыре.Петь,читать отказалась(мол,не умеет).Только полы мыла,кажется.

А потом рассекретилась,сказала игуменье,что играла в монашенку с целью написать в газете очерк.И отдала ей облачение.

Игуменья ответила,что тот,кто одевается в монашескую одежду ради игры,потом вернётся и уже по-настоящему оденет её.Это кощунство.С этим не шутят.

Статьюпро жизнь самозванки в монастыре  я читала-пасквиль какой-то.

[Алла]

Точно. Было что-то такое. Давно очень.

[Ост-Остерн]

А кто-то на православных форумах хвалит это исследование.

[Елена 03]

А разве можно играть со святостью?! Без последствий уж точно не обойдется. Ведь Господь попираем не бывает. А здесь кощунство на лицо.

[Ольга )]

Жаль конечно, товарища Владимира Рослова..
Наблюдения его , какими то больными кажутся, то попадью он разглядывал в просвечивающей юбке, да платочке "кокетливо сдвинутом набок", от веть и представить себе не могу сие. Может платочек сбился  у матушки, а Владимиру показалось, что она кокетничает? То монахиню увидел в дорогих туфлях. Интересно как он туфли то разглядел у монахини    :
Ну и остальное повествование человека, ничего не имеющего общего с православной верой. Дай Бог ему вразумления!
 
На фоне этих рассказов, хочу привести НАСТОЯЩИЙ  :

На Ильинском

Престольный праздник в Свято-Ильинской Водлозерской пустыни нынче выдался правильным. Ни гульбы, ни людей лишних. По весне инспекция запретила таскать понтон по неспокойному озеру, а лодки нынче наперечет – не в пример прошлому, когда со всех водлозерских деревень у небольшого острова баркасов и лодок набиралось столько, что опоздавшие к началу службы становились вдоль берега вторым, а то и третьим рядом.

До закрытия большевиками Ильинский погост был религиозным и административным центром Водлозерья. На небольшом острове жили священник, дьякон, да причетники храма. Еще селились сирые и убогие, инвалиды и бессемейные: одинокие вдовы и отставные солдаты. Погост жил своеобразным «приходским монастырем» на содержании озерных крестьян. Хоронили здесь со всей округи, кроме, разве заложных, т.е. умерших неестественной смертью. Других кладбищ в деревнях не было. Если человек умирал в распутицу, его присыпали землей или снегом, но, все равно, по первому санному или водному пути везли хоронить на Ильинский.

Пока в Свято-Ильинской пустыни четверо монахов и послушник. Несмотря на свою камерность, остров всегда открыт и любопытному туристу, и церковному люду. Но случайный человек вряд ли здесь задержится: суровые условия жизни и долгий путь с Большой земли надежно хранят покой водлозерских иноков.

Мы успели к вечерней. После чаю с керосиновой лампой и неспешными наставительными рассказами игумена устроились ночевать на лавках в братской келье. Утром литургия, крестный ход, карельские перезвоны и трапеза, где просто говорили о воде, рыбе, непрестанных нынче дождях. Все по-домашнему: обстоятельно и с заботой. Необычными показались только границы, которыми мерился сам дом. Своим считали все Водлозеро и реку Илекса с притоками – просторы, даже по российским меркам, немалые.

Потом, как и условились, игумен Свято-Ильинской Водлозерской пустыни, отец Киприан позвал к своей келье, на завалинку, поговорить о скитской жизни:

«Год мы на острове. В июне прошлого благословились, построили три кельи, заложили небольшой зимний храм. А в декабре Священный Синод утвердил здесь Свято-Ильинскую Водлозерскую пустынь. Принцип наш прост: мы никого не зовем и никого не гоним. Пускай Господь решает, каким быть монастырю, наше дело – молиться. Место здесь благодатно, место – сильное.

Раньше на месте погоста было капище, вон там на берегу камень, на котором приносились человеческие жертвы. Брань здесь нешуточная, вряд ли многие ее осилят: сопротивления много. Живем сурово – одно это уже испытание. Но, слава Богу, приходят мало. Люди приезжают, говорят, на всю жизнь, а через три дня его уже здесь нет. Одно дело – праздник: собрались мы вместе, послужили, порадовались, причастились, потрапезничали - хорошо. А есть и серые будни, когда самая работа и самый труд.
Тяжело с осени, бес уныния одолевает. Когда небо с водой соединяются в свинцовую пелену, важно неукоснительно соблюдать келейное и церковное правило.

Главное – не количество, а единодушие. А когда подвизаются многие, с единодушием случаются проблемы. Враг разделяет: одни за того, другие за этого, как в обществе. Плохо выходит. Партии разделяют народ, а Господь соединяет. Мы не думаем, что здесь будет больше семи человек. Один человек в пустыни – это очень опасно, трудно не впасть в прелесть. Много людей – тоже непросто. Это большая работа и ее трудно сравнивать со светской, где люди редко мотивированы духовным поиском. Там балансом взаимоотношения служит конечный результат их труда, понятный всем. Здесь люди служат не за зарплату, конец этой работы наступает со смертью. Как и чем его оценивать?

Иногда чувствуешь, что не выдержать, напряжение велико, и вдруг Господь дает утешение. С ним приходит понимание того, что тяжесть идет от врага, за ним стояли твои собственные искушения, мешающие увидеть радость. Помните, как у Антония Великого: -

- Где ты был Господи, когда враг искушал меня?

- А Я был рядом и ждал, пока ты позовешь Меня.

Так и мы в скорби, в тяготах наших, кроме своих мыслей никого и ничего не видим вокруг. Захотел бы человек, все у него устроилось бы, но он не позволяет Господу действовать, суетой и многоделанием забивает свое пространство.

Редко в мир ходим. Иногда два месяца сижу, некоторые из братии по полгода не уезжают. Спустя время, у каждого оно свое, приходишь в стабильное состояние, душа успокаивается. Чем дольше сидишь на месте, тем неохотнее думаешь о материке. Увидел здесь, о чем и старцы святые нам говорят: больше всего враг человеческий боится самопознания человека. Узревший ангелов не так высок, как тот, кто увидел себя. Четыре года я отпевал на кладбище и понял, что к смерти никто почти не готовится. Почти никто. Здесь пронзает четкая и ясная мысль: «А ведь ты не такой, каким себя знаешь и не такой, как о тебе говорят люди». Подступает разочарование, грусть, а потом остается тихая печаль по Бозе. Немножко Господь приоткрывает, чтобы посильно нам понять было. Покажи больше - не выдержит человек.

В жизни обязательно должны быть уединение и тишина, чтобы понять, что с тобой происходит и кто ты. Почему человек бежит от тишины? Тишина обращает вовнутрь, только там начинаешь наблюдать себя.

Чтобы приобрести, надо обязательно от чего-то отказаться. Начинаешь с малого, это малое сначала кажется непосильным подвигом, и только со временем понимаешь, что такое настоящая жертва в познании Господа.

Вот ситуация простая, приземленная. Однажды остановился зимой, знакомый, из местных, рыбу ловит. Кивая на снегоход, спрашивает меня: «Отец Киприан, а чегой-то ты все время на новом ездишь?» - у него у самого старый «Буран», лет двадцать.

Говорю: «Николай! Вон ты остров видишь? Давай, оставляй супругу, оставляй дом, телевизор, алкоголь, курево, мясо, - приходи к нам на остров. Коля, будешь ездить на всем новом!»

«Н-е-е, - даже не раздумывая, - не, н-е-е!»

«Так вот, милый мой, ты не хочешь ни в чем себя ограничить, ничего себя лишить, но иметь ты при этом хочешь, а так не бывает!»

Особая история – монастыри. Тот, кто пожил там, в этом беззаботном состоянии при условии отсечения своей воли, другой жизни ни за что не пожелает. Хотя монашество, со слов одного афонского старца, - это ненормальное состояние. Монашество появилось, когда христианство стало падать в своем подвиге. В первые века гонения лишь усиливали веру. Но когда она стала ослабевать, появилась необходимость сохранять истинное христианство. По сути дела, в монашестве мы должны жить все, если под этим понимать соблюдение заповедей, постов, церковного устава. И венчанном браке тоже может быть подлинное христианство, когда наша вера – это образ жизни. Утрата этого естественного состояния рождает желание подвига и очищения души. Появляются монастыри.

Если здесь законно подвизаться, если разумно идти средним «царским» путем, без лени, но и не излишествуя в аскезе, посте и молитве, то наше пребывание здесь будет законно и оправданно, и Господь не оставит помощью через людей».

Константин Дьячков







 

[Александр_Б]

Какой хороший и добрый рассказ. Спасибо, Оля.
Сходил, посмотрел про этот монастырь. Фотографии понравились. Да вообще, взволновало как-то.
Мне кажется, что я уже видел этот деревянный храм. Может подскажет кто, не там ли в 2003, кажется, году иеромонаха убили два лжепослушника?

[Александр_Б]

Вот здесь посмотрел хорошие фотографии. Хоть и черно-белые. И рассказ Олин отседа.

[Ольга )]

Саш, ссылку то забыл дать!? 

Вот здесь рассказ: http://lepta.org/ru/series/vodlozero_hermitage/

И меня очень взволновал рассказ. Я его себе записала и хранила, сейчас вспомнила, в тему. Это настоящий монастырь.

[Александр_Б]

Аааа!
http://noga-art.com/ru/series/kd/vodlozero_hermitage_kd/
 вот!

[Александр_Б]

И я узнал сейчас. Точно это тот монастырь. А убиенный монах - о. Нил

[Ольга )]

Саша, а что это за история про убиенного монаха?

[Александр_Б]

Это можно прочитать здесь. Иеромонах Нил (Савленков) +8августа 2003г.
 http://www.pravoslavie.ru/jurnal/676.htm
Здесь и про других убиенных священнослужителей.

[Александр_Б]

А вот тут подробней и про самого о. Нила, и то происшествие на Водлозере.
 http://www.religare.ru/2_14980.html

[Елена 03]

Саша, огромное спасиБо за ссылки! ....Даже не хочу комментировать. На душе печаль.
Упокой, Господи, души убиенных иерархов и их святыми молитвами спаси и нас, грешных!
Вечная память и вечный покой!